Незабываемые певцы
Шрифт:
Рассказывала она и о том, что пластинки, выпускавшиеся в тридцатые годы и имевшие тогда громадный спрос, ей самой не нравились: «Во-первых, я страшно боялась этой большой трубы. Потом, меня ужасно торопили, так как при моей манере исполнения песня не вмещалась в пластинку.»
Да! Слушая этот голос на совершенной магнитофонной записи, понимаешь, насколько высок талант и как прекрасен голос этой певицы. Тот вечер в нашем домашнем кругу, к сожалению, был последним. Уже ждали следующую встречу, но первого января 1983 Стронгиллы Шеббетаевны Иртлач не стало. Не стало скромного человека с уникальным голосом, приводившим в восхищение знавших Панину, Плевицкую…
Изабелла Юрьева
«Родилась
Когда мне было 17 лет, мы с мамой приехали в Ленинград, к моей сестре Анне, которая уже училась в консерватории по классу фортепиано. Сестра привела меня к профессору по классу вокала – профессор послушал, сказал, что голос прекрасный, поставлен от природы и лучше сразу пойти на эстраду. В Ленинграде жил тогда А.В. Таскин, концертмейстер знаменитой певицы Анастасии Вяльцевой. Робея, прихожу к нему. Маэстро доброжелательно принял меня, послушал и велел прийти, когда исполнится 18 лет. Голос установится окончательно, тогда и займемся подготовкой к сцене.
Вскоре я переехала в Москву и там тоже заинтересовались моим голосом и предложили петь в театре сада «Эрмитаж».»
Ее задушевность, искренность, простота пения, необыкновенная обаятельность быстро привлекли московскую публику. Юрьева поет современные лирические песни, старинные романсы, а когда запела и из цыганского репертуара, певицу стали даже называть «белая цыганка».
Изабелла Юрьева
Слух о молодой певице с прекрасным голосом потихоньку дошел и до Ленинграда. Приезжает в Москву ленинградский представитель концертного объединения и заключает с ней контракт.
«Приезжаю я в Ленинград. Был тогда там «Свободный театр», выступали в этом театре все знаменитости: Виктор Хенкин, Утесов, Алексеев, Смирнов-Сокольский… Когда я пришла, меня не хотели и брать. Кто это? Что за девчонка? Такой контракт, а тут – незнамо кто. Я прямо не понимала, что делать; раз меня не принимают, надо ехать домой, в Москву. Тогда один из директоров говорит: «Знаете, давайте возьмем ее на один концерт и там послушаем, что она из себя представляет.» Вышла я на сцену, спела. Вижу – все заулыбались, потом один говорит: «Давайте я ее возьму», – а другой: «Позвольте, я схожу за кулисы и поговорю с ней». Пришел ко мне красивый, молодой человек и говорит: «Вы прекрасная певица, красивая женщина». И с тех пор говорил он мне эти слова сорок шесть лет нашей счастливой совместной жизни. Он много писал для меня стихов, песен, романсов. Особенно имел успех романс «Если можешь – прости».
Из Ленинграда мы с мужем поехали в Париж по делам его службы. Прожили мы там около года. В Париже родилась у нас дочь.»
Прекрасный голос певицы, ее красота привлекли французских кинематографистов. Ей предлагали сниматься в главной роли одного франко-испанского фильма. Но Изабелла Юрьева не могла сниматься в чужом городе. Тоска по родным, по Родине не давала ей покоя. Недаром, приехав в Москву и выступая в концертном зале Дома Союзов, она запела романс «Журавли» – о человеке, поздно осознавшем, что значит потерять родину.
Долгие годы работая на эстраде, Изабелла Юрьева всегда имела большой успех. Ее любила публика всех рангов. Например, певица вспоминала: «В двадцатые годы выступала я как-то на открытой сцене сада «Эрмитаж». Закончился
6 февраля 1982 года в Ленинградском дворце работников искусств состоялся вечер мастеров эстрады 20–30 годов. Были на этом вечере Ефрем Флакс, Стронгилла Шеббетаевна Иртлач, Константин Тарасович Сокольский, и звучал незабываемый голос Изабеллы Юрьевой…
Изабелла Юрьева, Константин Сокольский на вечере мастеров Эстрады. Ленинград, 1982 г.
Мария Ивановна Истомина (Дуброва)
…В сентябре 1983 приехал ко мне Б.А. Савченко, магаданский журналист, интересующийся эстрадой. Мы пригласили Истомину: хотелось познакомиться с ее биографией, с работой на эстраде, узнать о ее встречах с интересными людьми. Мария Ивановна оказалась интересным жизнерадостным человеком, прекрасно выглядящим в свои 83 года. Помимо ее рассказов за веселым столом, мы услышали и несколько песен, которые звучали на эстраде пятьдесят с лишним лет назад.
Рассказ Истоминой: Родилась я в Петербурге в 1900 году, 23 февраля, в семье служащего. В 1904 умер отец, пас осталось четверо: мать, два брата, сестра и я. С восьми лет пошла в школу, потом мать устроила меня в сиротский институт, сейчас там институт Герцена, было это в 1909 г. Заведение было закрытое и отпускали детей только на каникулы, на Рождество, на Пасху. Учили нас на гувернанток и сельских учительниц. В институте у нас была своя церковь, свой хор, и мы пели. Петь я любила с детства – мама еще очень переживала, что голос у меня был очень низкий, как у мальчика. Я пела песни русские песни и цыганские…
В 1917 году окончила институт, а устроиться на работу тогда было очень трудно. Мать работала на Бадаевских складах, Бадаев устроил и меня к себе, в бухгалтерию. Иногда ходила на танцы, там танцевала, пела для друзей. Один художник, слушая меня, посоветовал пойти учиться к преподавателю пения Истомину.
Петр Серафимович Истомин когда-то учился в Московском театральном училище у педагога Ленского, вместе с Юрьевым, потом «сбил» его с пути известный, знаменитый король цыганской песни, Давыдов. Он послушал и сказал: «Брось свою драму» – и так увлек цыганами, что Петр, изучив их язык, в 1900 году издает первую в мире цыганскую грамоту, которой до тех пор цыгане не имели. Был он и композитором. Им написан прекрасный романс – «Эх, запрягу я серого коня». Настолько он типичный, что цыгане считают его своим…
Живя в Петербурге, Истомин преподавал пение, имел свой небольшой ансамбль, где исполнял песни, романсы. Я уже пыталась пойти учиться на артистку или певицу, но учиться нужно было 3–4 года, а мне нужно было еще работать, помогать матери, – и вот пошла к Истомину.
Петр Серафимович любезно принял меня: он играл на гитаре, я пела. Прослушав меня, похвалил, и я стала упорно заниматься, учила цыганский язык, песни, романсы и через год пошла с Истоминым на просмотр Комиссии. Я волновалась, а он говорил: «Не волнуйся, пой спокойно». Вот я спела романс, спела другой, а они: «Ну еще, еще!» Смотрю, а лица у них довольные. Подбежала, спрашиваю: «Скажите пожалуйста, я прошла?» – «Молодец! Очень хорошо, спасибо, удовольствие Вы нам доставили.» – «Значит я могу быть артисткой?» – «Да! Можете.»