Незаконная планета
Шрифт:
Теперь, после того что случилось, он смотрел на них по-другому. На своем межпланетном веку Радию Петровичу доводилось видеть немало всякой небывальщины. Никогда не забыть ему ревущих призраков Нептуна; там, в пустоте, где никакого звука быть не может, от этого раздирающего рева сдавали нервы у самых закаленных пилотов. Помнил он дикую гонку: корабль уходил от неожиданного потока метеоритов на таком режиме, когда магнитострикторы не справлялись с потоком плазмы и она вот-вот могла прорвать защиту и сжечь корабль. Помнил нападение металлоядных бактерий на корабль у берегов свинцового озера на Меркурии. Да мало ли что могло приключиться за три десятка лет с человеком в космосе!
Но чтобы человек без приборов сориентировался в Пространстве — такого не было. Такого не могло быть.
Радий Петрович посмотрел на Заостровцева. Обыкновенное лицо — худощавое, небритое, с россыпью бледных веснушек вокруг носа. Что за непонятная, нечеловеческая сила в этом парне?
Он перевел взгляд на Морозова. Крутой лоб, четкий рисунок подбородка — с виду этому больше пристало… что?.. способность творить чудеса?
Разбудить их, расспросить толком… Странная, непривычная робость овладела командиром.
Вдруг он услышал знакомое трезвучие радиовызова. Ага, есть связь! Женский голос отчетливо произнес:
«Танкер „Апшерон“! Танкер „Апшерон“! Здесь — ССМП. Почему не отвечаете Луне-2? Луна-2 вас не слышит. Танкер „Апшерон“!»
Вот как, дело дошло уже до Службы Состояния Межпланетного Пространства! Видно, связисты Луны отчаялись отыскать их, забили тревогу, и теперь за дело взялась самая мощная радиостанция Земли. Командир включил сигнал ответа, быстро заговорил:
— Земля, здесь — «Апшерон», вас слышу! Прием.
Теперь — ждать, пока эти слова дойдут до далекой Земли.
Наконец обрадованно зазвенел женский голос:
«Слышу! Командир Шевелев, вас слышу! Сообщите состояние экипажа!»
Радий Петрович откашлялся. Надо покороче, не стоит пока вдаваться в подробности.
— Корабль и экипаж в порядке, — сказал он. — Контейнеры взять не удалось. Энерговспышка Красного пятна…
Тут произошло нечто невообразимо-недопустимое. Командира толкнули в плечо. Практикант Заостровцев, неожиданно проснувшись, отжал командира от микрофонной сетки и закричал в нее:
— Тоня, это ты? Тоня, ты меня слышишь?
Командир оторопело уставился на Володю. Случай был настолько дикий, что он просто не знал, как реагировать.
А из динамика посыпалась радостная скороговорка:
«Ой, Володя, я так беспокоилась, прямо не могу! Почему ты не… Ты меня слышишь?»
Но в ответ Тоня услышала голос командира Шевелева:
— На место, Заостровцев! — и после короткой паузы: — Повторяю: непредвиденная энерговспышка уничтожила контейнерный поезд. Был вынужден стартовать до срока. Сообщите Луне: задержать отправку очередного танкера.
Снова потекли минуты напряженного ожидания.
«Вас поняла, — ответила Тоня. И неофициальным тоном добавила: — Радий Петрович, что все-таки случилось? Тут очень волнуются…»
«Что все-таки случилось? — подумал командир. — Хотел бы я знать, что все-таки случилось». Он сказал:
— Корабль длительное время находился в сложных условиях… в условиях отсутствия ориентации. Подробнее сейчас объяснить не могу. Прием.
Радий Петрович посмотрел на практиканта взглядом, не предвещающим ничего хорошего.
— Вы, Заостровцев, — начал он тоном, соответствующим взгляду. И вдруг, неожиданно для самого себя, закончил: — Вы, кажется, о чем-то хотели поговорить с оператором ССМП? — И поднялся, уступая место Володе.
Теперь, когда «Апшерон» шел по нормальной трассе, молчание стало невыносимым. Командир молчал, потому что не знал, как начать разговор об этом, говорить же о другом было просто невозможно. Морозов молчал… кто его знает, почему молчал Морозов. Володя молчал, потому что в человеческом словаре не было слов, которые могли бы выразить то, что с ним произошло. Но в то же время он понимал, что от него ждут объяснений. Он перебирал в памяти события последних недель, но сцепить одно с другим ему не удавалось. Вдруг как бы со стороны он увидел самого себя на зеленой тропинке — той тропинке, где он беспомощно топтался, не в силах перешагнуть… что перешагнуть?..
«Положение хуже собачьего, — подумал Володя с отвращением, — та понимает, только сказать не может. А я — ни понять, ни сказать…»
Первым заговорил Морозов:
— Я знал одного парня — он помнил наизусть первые пять листов девятизначной таблицы логарифмов.
— К чему вы это? — сказал командир и, не дожидаясь ответа, обратился к Володе: — Как вы сориентировались, Заостровцев?
Володя ответил не сразу. Он медленно шевелил пальцами, и Радий Петрович с интересом смотрел на эти пальцы, будто ожидая от них чего-то.
— Ну вот, — неуверенно начал Володя. — Знаете, бывает, что идешь в темноте… и вдруг чувствуешь, что впереди, очень близко, стена… Что-то срабатывает внутри — и останавливаешься…
— А иногда не срабатывает, и тогда расшибаешь лоб, — вставил Морозов.
Командир махнул на него рукой.
— Дальше, Заостровцев, — попросил он.
— Стены… — Володя морщил лоб в раздумье. — Только не прямые… и движутся… Давят… душат… А я ищу, где проход. Сам не знаю как…
— Ну и ну, — сказал командир. — Если бы сам не видел — ни за что бы не поверил. Откуда у вас такое… нечеловеческое чутье?
— Действительно, — сказал Морозов. — Вроде рыбы в электрическом поле. Или птицы в магнитном.
Володя испуганно уставился на него:
— Ты на самом деле думаешь, что у меня развилось это… рыбье или птичье?
Морозов пожал плечами.
Неудачный рейс был подвергнут всестороннему обсуждению, в котором участвовали пилоты, астрофизики и специалисты по приборам. Ввиду того, что Юпитер проявил непредусмотренную опасную активность, было решено оборудовать его крупные спутники — Ио, Каллисто и Ганимед — новейшими регистрирующими приборами высокой защиты и поставить дополнительные исследовательские работы.