Незападная история науки: Открытия, о которых мы не знали
Шрифт:
Внимательное чтение описаний трав, данных Крусом, показывает, что он был сосредоточен на восстановлении этого баланса. Например, болезненность и отечность глаз считались следствием избыточного тепла в голове. Для лечения этого недуга применялась смесь из трав с охлаждающим эффектом. Цветки матлаль-шочитль (растения, известного в Европе как традесканция, или паучник) и листья мескитового дерева нужно было измельчить и смешать с грудным молоком и «прозрачной водой». Эту мазь следовало наносить на лицо. Крус также рекомендовал избегать половых актов и не употреблять в пищу соус чили до улучшения состояния, поскольку и то и другое способствовало избыточной выработке тепла {48} .
48
Martin de la Cruz, The de la Cruz-Badiano Aztec Herbal of 1552, пер. William Gates (Baltimore: The Maya Society, 1939), 14–15.
Рис. 3 . Иллюстрация из «Книжицы целебных трав индейцев» (1552) Мартина де ла Круса. Среди корней растения ицкин-патли (третье слева) нарисован ацтекский глиф «камень»
И еще кое-что в «Книжице» указывает на ацтекское
49
Gimmel, 'Reading Medicine', 176–179.
К концу XVI в. растения Нового Света можно было встретить по всей Европе: подсолнухи украшали сады в Болонье, а юкка даже цвела в Лондоне. Вскоре эти растения попали в новые труды по естественной истории и медицине: авторы многих из них доказывали, что практический опыт важнее древних текстов. Лондонский фармацевт Джон Джерард в своем знаменитом «Травнике» (1597) подробно описал применение табака в медицинских целях, а севильский врач Николас Монардес в труде «Медицинское исследование продуктов, импортируемых из наших вест-индских владений» (1565) настоятельно советовал больным покупать и пить какао. (Монардес и сам завел успешное предприятие по выращиванию на продажу американских растений в своем частном ботаническом саду.) Даже Андреас Везалий, вероятно самый знаменитый анатом XVI в., проявил интерес к Новому Свету и изучал возможность применения камеди гваякума (аборигенного цветущего дерева из Мексики) для лечения сифилиса. Эта идея проистекала из распространенного в те времена (хотя и оспариваемого сегодня) убеждения, что сам сифилис возник в Америке, а потому лекарство от него следовало искать там же {50} .
50
Raymond Stearns, Science in the British Colonies of America (Urbana: University of Illinois Press, 1970), 65, Paula Findlen, 'Courting Nature', в Jardine, Secord, and Spary, eds., Cultures of Natural History, Cook, 'Medicine', 416–423, Barrera-Osorio, Experiencing Nature, 122, Grafton, New Worlds, Ancient Texts, 67 и Worth Estes, 'The Reception of American Drugs in Europe, 1500–1650', 111–119.
Европейские натуралисты и фармацевты вскоре собрали обширные коллекции экзотических растений и животных. Их поддерживали состоятельные меценаты, такие как Медичи во Флоренции и король Испании, которые заполняли европейские музеи всевозможными диковинами из Нового Света. Этот новый подход к естественной истории отразился и в иллюстрировании, все более и более богатом и разнообразном. Если древние тексты по естественной истории редко содержали иллюстрации, то новые естественно-научные труды XVI и XVII вв. включали большое число рисунков и гравюр, которые часто раскрашивались вручную. Во многом это было вызвано новизной – как иначе было объяснить европейцам, на что похожи недавно обнаруженные исследователями ваниль или колибри? Кроме того, иногда эти рисунки позволяли внедрить ацтекскую традицию кодирования знаний с помощью пиктограмм.
Важно отметить, что пересмотр представлений о природе опирался не только на сведения о новых видах растений, птиц и животных из Нового Света, но и на новые знания – знания коренных индейских народов. Ацтекские представления о природе и человеческом теле незаметно просочились и в европейские тексты этого периода. Карл Клузиус, один из авторитетнейших ботаников XVI века, обращался к рукописи Эрнандеса при написании своей знаменитой «Истории редких растений» (1601). В Падуе Пьетро Андреа Маттиоли включил «Книжицу целебных трав индейцев» Круса в свои «Комментарии» к древнегреческим медицинским сочинениям. Представления ацтеков о естественной истории живы и сегодня. Слова «томат» и «шоколад» происходят из науатля, как и названия многих других растений и животных Нового Света – от «койота» до «чили». Язык, на котором мы говорим о мире природы, есть наследие соприкосновения Старого и Нового Света, о чем нередко забывают, сосредоточиваясь исключительно на достижениях европейских естествоиспытателей. И, как мы увидим далее, встреча Европы и Америки в XVI в. не только способствовала превращению медицины и естественной истории в современные науки, но и послужила толчком к формированию научных представлений о происхождении человечества {51} .
51
Gimmel, 'Reading Medicine', 189 и Freedberg, Eye of the Lynx, 252–6.
III. Открытие человечества
Антонио Пигафетта не мог поверить своим глазам. В июне 1520 г. на южной оконечности американского континента итальянский исследователь увидел настоящего «великана». Девятью месяцами ранее экспедиция во главе с Фернаном Магелланом, участником которой был Пигафетта, вышла от берегов Испании в первое кругосветное плавание. Их первой задачей было пересечь Атлантический океан и обогнуть побережье Южной Америки. Когда наступили холода (июнь в Южном полушарии – зимний месяц), Магеллан принял решение перезимовать в бухте Святого Юлиана на территории современной Аргентины. «Тут мы провели два месяца, не видя ни одного человека, – писал Пигафетта в своем дневнике. – Однажды мы вдруг увидали на берегу голого человека гигантского роста, он плясал, пел и посыпал голову пылью». Хотя в это трудно поверить, по оценке Пигафетты, рост человека превышал 240 см. «Он был такого роста, что самый высокий из нас доходил ему только до пояса», – записал итальянец в своем дневнике. Лицо этого великана было «все разрисовано красной краской, а около глаз – желтой». Поначалу европейцы попытались установить мирные отношения: они пригласили туземца на корабль, накормили и напоили его. Но мир довольно быстро сменился враждой: несколько дней спустя Магеллан приказал команде захватить двоих «гигантов» в качестве трофея для испанского короля. В завязавшейся схватке один испанский моряк был убит, а великаны бросились наутек «быстрее, чем лошади» {52} .
52
Surekha Davies, Renaissance Ethnography and the Invention of the Human: New Worlds, Maps and Monsters (Cambridge: Cambridge University Press, 2016), 149–170, Laurence Bergreen, Over the Edge of the World: Magellan's Terrifying Circumnavigation of the Globe (New York: Morrow, 2003), 160–163 и Antonio Pigafetta, The First Voyage around the World, ed. Theodore J. Cachey Jr (Toronto: University of Toronto Press, 2007), 12–17.
Открытие Америки познакомило европейцев с новым растительным и животным миром. Но для многих самым поразительным в Новом Свете оказалось его население. Дневник Пигафетты – лишь одно из множества свидетельств о невиданных ранее людях, попавших в XVI в. из Америки в Европу. Описания каннибализма и человеческих жертвоприношений будоражили воображение европейцев; туземцы Нового света фигурировали во многих поэмах и пьесах той эпохи, включая шекспировскую «Бурю». Магеллану не удалось захватить пленников, но другие путешественники привозили в Европу коренных американцев – как правило, силой. Сам Колумб в 1493 г. представил испанскому королевскому двору Изабеллы и Фердинанда шестерых островитян с Карибских островов. В 1528 г. Кортес взял в плен 70 побежденных ацтеков в Теночтитлане и доставил их в цепях в Испанию. Среди них было трое сыновей Монтесумы, которых показали двору Карла V в Мадриде – вместе с попугаями и ягуаром {53} .
53
Alden Vaughan, Transatlantic Encounters: American Indians in Britain, 1500–1776 (Cambridge: Cambridge University Press, 2006), xi–xii и 12–13 и Elizabeth Boone, 'Seeking Indianness: Christoph Weiditz, the Aztecs, and Feathered Amerindians', Colonial Latin American Review 26 (2017): 40–47.
Само существование коренных народов Америки поставило перед европейцами серьезные вопросы о природе человечества. Можно ли считать этих аборигенов людьми? Или они чудовища? И если они люди, то происходят ли они от Адама, как учит Библия? Или же они были созданы отдельно? Но если это люди и если они зародились в Европе, то как попали в Америку? Ответы на эти вопросы требовали совершенно нового взгляда на человечество. И вновь стала ясна ограниченность знаний, содержавшихся в древних текстах. Плиний ни словом не упоминал о существовании неизвестных народов, а Аристотель и вовсе доказывал, что если дальние земли и существуют, то безлюдны. Итак, это побудило европейских ученых приступить к изучению людей так же, как они уже начали изучать естественную историю, – собирая факты и проверяя гипотезы опытным путем. Этот новый подход привел к тому, что люди постепенно стали рассматриваться не отдельно от мира природы, а как его часть. Таким образом, XVI в. дал рождение новым наукам – наукам о человеке и человечестве: это стало откликом не столько на религиозные или интеллектуальные изменения в самой Европе, сколько на встречу с коренным населением Америки. Открытие Нового Света стало и открытием человечества {54} .
54
Anthony Pagden, The Fall of Natural Man: The American Indian and the Origins of Comparative Ethnology (Cambridge: Cambridge University Press, 1982), Joan-Pau Rubies, 'New Worlds and Renaissance Ethnology', History of Anthropology 6 (1993) и J. H. Eliot, 'The Discovery of America and the Discovery of Man', в Anthony Pagden, ed., Facing Each Other: The World's Perception of Europe and Europe's Perception of the World (Aldershot: Ashgate, 2000), David Abulafia, The Discovery of Mankind: Atlantic Encounters in the Age of Columbus (New Haven: Yale University Press, 2009) и Rebecca Earle, The Body of the Conquistador: Food, Race and the Colonial Experience in Spanish America, 1492–1700 (Cambridge: Cambridge University Press, 2012), 23–24.
Описание «гигантов», данное Антонио Пигафеттой, было типичным для многих первых встреч с обитателями Нового Света. Европейцы удивительно легко верили в то, что Америка населена чудовищами. Высадившись на Кубе, Колумб писал, что там живут «люди с одним глазом и другие с собачьими мордами, которые едят людей». Америго Веспуччи утверждал, что обитатели Бразилии «частично покрыты перьями» и «живут по 150 лет». Строго говоря, такое восприятие проистекало из давней традиции. Плиний описывал мир за пределами Средиземноморья как изобилующий чудесами – великанами, пигмеями, троглодитами. Позже это нашло отражение в христианской идее: будто по мере удаления от Иерусалима люди становятся все больше похожими на чудовищ. Но, несмотря на эти древние фантастические описания, европейские исследователи довольно быстро признали истину: в Америке действительно живут люди – такие же, как и в Европе. В 1537 г. папа Павел III выпустил специальную буллу, в которой объявил: «…индейцы воистину являются людьми и не только способны к восприятию католической веры, но и, согласно тому, что мы установили, в высшей степени жаждут к ней приобщиться». Для европейцев это было очередным тревожным свидетельством: древние авторитеты знали далеко не все. Даже, о ужас, в Библии не было ни слова по этому поводу. Как заметил миссионер-иезуит Хосе де Акоста, о котором шла речь ранее, «многие древние считали, что в тех краях не существует ни людей, ни земли, ни даже неба» {55} .
55
Cecil Clough, 'The New World and the Italian Renaissance', в The European Outthrust and Encounter, eds. Cecil Clough and P. Hair (Liverpool: Liverpool University Press, 1994), 301, Davies, Renaissance Ethnography, 30 и 70, Acosta, Natural and Moral History of the Indies, 71 и Crosby, Columbian Exchange, 28.
Было очевидно, что назрела необходимость в совершенно ином подходе. Акоста, в частности, подчеркивал важность опыта в изучении происхождения американских народов. Он сетовал на то, что некоторые авторы «без доказательств утверждают, что индейцы и все присущее им есть плод суеверия». Акоста считал, что людей нужно изучать точно так же, как растения и животных. Само название написанной им книги – «Естественная и нравственная история Индий» – передавало суть его воззрений: существовала «естественная история» природного мира и «нравственная» история населяющих его людей. И первое, и второе нужно было исследовать одинаковым образом; и первое, и второе взаимосвязаны. Акоста, повторимся, хотел соединить старое и новое. Как для миссионера-иезуита, отправной точкой для него по-прежнему служила Библия. «Священное Писание ясно учит, что все люди произошли от первого человека», – объяснял Акоста. Следовательно, ацтеки, инки и другие коренные народы, которые населяли Новый Свет, также вели свое происхождение от Адама {56} .
56
Saul Jarcho, 'Origin of the American Indian as Suggested by Fray Joseph de Acosta (1589)', Isis 50 (1959), Acosta, Natural and Moral History of the Indies, 51 и Pagden, Fall of Natural Man, 150.