Незараженные бессмертием
Шрифт:
– Иза, в ближайшее время ты получишь возможность начать собственную взрослую жизнь. Ты поступишь в университет, как мечтала. Ты сможешь проводить опыты и публиковать результаты. Ты встретишь парня, который полюбит тебя взаимной, и, надеюсь, искренней любовью к тебе, а не к наследству, которое тебе полагается. Будут у тебя семья и дети. Но больше у тебя не будет того маленького мирка, где ты могла часами простоять у углового окна, созерцая, как катятся по стеклу капли от бушующего ливня. Ты могла вдоволь выспаться и приступить к занятиям, когда ты была готова. Ты могла читать, когда ты хотела и что
Де Буар отвернулся от Изабель. Он с ужасом представлял тот период, когда она пускай и окруженная прислугой, потому как на его деньги она сможет себе её нанять, устанет от ноющего супруга, которому будет не хватать внимания или же он будет жаловаться на какие-то бытовые мелочи, и будут капризничать дети, а она же будет мечтать только о тишине. О той, которая была в доме де Буара. Он сделал все, чтобы его Изабель могла унестись мысленно в комфортное место, где можно было спрятаться от реальности, изобилующей шумами.
– А разве женщина не может быть счастлива в окружении мужа и детей? – Иза удивилась.
– Может. Более того, должна. Иза, ты можешь встретить того, о ком мечтаешь и видеть в супруге того человека, которого хотела, но каким он будет от тебя не зависит. Я тебе советую всегда иметь место, куда ты сможешь уйти от слишком навязчивых проблем. Борись за право на собственную жизнь, – напутствовал де Буар. Он понимал, что не сможет быть рядом с девочкой, ставшей для него родной дочерью.
Спустя пару лет Лоэн отправился со своей названной племянницей во Францию, в одну из провинций, где располагался университет, не обладающий громкой славой, как Сорбонна. Девушкам надлежало обучаться нехитрым дисциплинам и чаще всего монастырского образования считалось достаточным. Научные дисциплины для девушек были запрещенной темой. Лоэн был готов уплатить внушительную сумму, чтобы декан позволил его Изабель пройти проверку её знаний и включить девушку в число студентов. Несмотря на то, что на дворе был 1839 год, но отношение к нежным созданиям, пытавшимся блеснуть умом, все ещё оставалось средневековым.
Появление миловидной Изабель в университете считали вопиющим нарушением правил и традиций. Хлопотавший за неё дядя с впечатляющим капиталом не внимал никаким доводам.
Почтенный декан долго изучал стоявшего перед ним человека средних лет с очень мудрым взглядом. Наконец пауза была прервана.
– Господин Лоэн, при всем уважении к представителям знатных семейств, к которым вы наверняка имеете отношение, я не могу ответить согласием на зачисление вашей протеже в число наших студентов. Она девушка, – утяжеленный годами человек скорчил мину на лице, словно ему предложили отведать невкусное блюдо.
– Господин профессор, так сложилось, что мне доводилось изучать анатомию. Могу вас уверить, что строение мозга женщин ничем не отличается от мозга мужчин. Разве что вес и размеры, что вряд ли придает мальчикам особые преимущества перед моей племянницей, – сообщил декану Лоэн, зная, что произведет негативное впечатление на человека, верного страху перед наукой.
– Позвольте мне оставаться в неведении о ваших методах изучения мира и человека. Я чту наставления святых отцов и не допущу святотатства, – встрепенулся декан.
– Конечно, господин Анкель, я не так осведомлен, как вы о непорочности речей и деяний, но в следующий раз, когда навешу духовника, поинтересуюсь о многочисленных нищенках у задних дверей вашего дома, – в ход Лоэн пустил тяжелую артиллерию.
Лоэн предполагал, что у большинства людей есть тайная сфера жизни, эдакая terra incognita, куда мало, кому дозволено ступить, чтобы не выскользнула страшная тайна. Собрать порочащую информацию на Анкеля было трудно. Лоэна злило, когда люди прикрывались благочестием религиозности, совершая тем временем грязные поступки.
– Изабель зачислена. Я лично побеспокоюсь её комфортом в стенах университета. К счастью, наше заведение не имеет громкой славы, и светская публика не станет подымать нас на смех, – стараясь не утратить своего лица, заключил Анкель.
– Уверен, что моя девочка принесет немало пользы в коллекцию открытий.
Лоэн откланялся. Он покидал мрачное здание с тяжелым сердцем: неимоверный жизненный опыт подсказывал, что безумно красивая Иза совратится каким-нибудь молодым джентльменом и в лучшем случае станет его супругой. О приданном, какое ей будет выдано приемным отцом могли только мечтать выходцы из самых знатных семей, что обеспечило бы возню вокруг неё.
Его грусть прервала рыжеволосая девушка. Она бросилась на шею к Лоэну с радостным возгласом.
– Я знала, что настанет конец ограниченности взглядов, и они увидят в женщине достойного собеседника, – Изабель висела на шее у дяди и смеялась.
– Да, моя милая, но помни, что красота и женственность лишь малая часть того, что получила твоя душа, придя сюда. Учись. Делай выводы. Не спеши. Я вынужден тебя покинуть, но наш счетовод выдаст тебе все документы на дом и жалованье, – Лоэн поцеловал в лоб Изабель и легко расцепил её руки.
– Почему? – в её глазах, которые минуту назад светились радостным блеском, сияли слезы.
– Время. Ты поймешь милая, позже, почему я должен менять места проживания, – Лоэн испытывал боль от того, что ранил своего неродного и самого дорогого ребенка.
– Ты думаешь, что я такая наивная, что не смогу вникнуть в причины твоего решения? – Изабель силилась понять, что происходит.
– Нет. Слишком юная. Слишком. Настолько, что я не могу даже сравнить, что твои годы значат против моих, – с горечью констатировал мужчина в одеянии серого цвета, слегка сгорбившийся будто бы на его плечи навалилась тяжесть. От недосказанности. От бессилия.
– Ну, ты же никогда не хотел мне рассказывать о своем прошлом, – Изабель сдерживала эмоции, но это у неё получалось неидеально.
– Изабель, обещай мне оставить след в истории, чтобы я мог за тебя порадоваться, – попросил Лоэн девушку, глаза которой выражали полнейшее непонимание того, что происходит.
– ….. я умру раньше? – испугалась Изабель.
– Милая, береги себя и пускай твои волосы станут слишком белыми, прежде чем ты покинешь бренный мир, – пожелал Лоэн племяннице: – Ты не умрешь рано. Ты нужна науке.