Независимый отряд
Шрифт:
Сказать по правде, в данный момент Скарагоглу был просто благодарен судьбе за то, что он здесь находится. Генерал открыл глаза и оглядел комфортабельное помещение. «А ведь чуть было не вышли кранты, – подумал он. – Самую чуточку не хватило». Все человечество находилось в одном шаге от полного истребления.
Разумеется, остатки человеческой цивилизации продолжали бы отчаянно сражаться за свою жизнь – так что в итоге могло бы выйти новое начало. Однако генерал чувствовал, что повиане были превосходными охотниками и целеустремленными убийцами. Они бы не остановились, пока изничтожили бы всех до единого.
Тут
– По какому это поводу вы так улыбаетесь, генерал? –осведомился генерал Греттирсон.
Скарагоглу взглянул на мрачную физиономию адмирала Космического Отряда.
– Да так, ни по какому, – ответил он, пренебрежительно махая рукой. А затем вдруг сел прямо и развернулся к адмиралу. – Хотя нет. Беру свои слова обратно. Я улыбался от удовлетворения. Я рад тому, как все повернулось. – Генерал обвел рукой помещение. – Вот мы опять здесь – продолжаем работать на Содружество, строить планы, связывать концы с концами. А меньше недели тому назад, – он слегка треснул по столу кулаком, – я всерьез думал, что все кончено. И вот, пожалуйста.
Остальные старшие офицеры ухмыльнулись ему в ответ. Настало время быть счастливыми, праздновать победу – короче, одно из тех исключительно редких времен, когда поздравление самого себя могло считаться вполне приемлемым.
– За личный состав Космического Отряда! – провозгласил Скарагоглу, поднимая чашку.
– За Космический Отряд! – откликнулись офицеры, поднимая свои.
Греттирсон тоже поднял чашку, отхлебнул немного кофе и поставил ее на место. Все это время на физиономии у адмирала сохранялось такое выражение, будто его живьем пожирают муравьи. Внезапно он уперся в Скарагоглу пристальными голубыми глазами.
– Вы счастливы тому, что этот ваш щенок притащил домой чертовски мясистую кость, – проскрежетал Греттирсон. – Вся эта ситуация очень вам на пользу пошла, не так ли, Скарагоглу? –Презрительным жестом он оттолкнул в сторону и чашку, и блюдце.
Десантный генерал ответил ему откровенно самодовольной улыбкой. Он знал, что от этой улыбки Греттирсон может совсем взбеситься, но чувствовал, что вправе немного себя побаловать. Затем Скарагоглу позволил своим губам расползтись еще шире и едва заметно кивнул.
«Ага, – подумал он, – это мне очень на пользу пошло. И вышло так потому, что я мордой к уставу Космического Отряда не приклеивался. И кое-что вокруг себя замечал».
– Я уже обратил внимание, – с мрачной угрозой произнес адмирал, – что единственная персона, которую за этим столом не обсуждают, как раз та, которой предполагается наш список возглавить. Почему так выходит?
– Вы, простите, о ком? – осведомился Скарагоглу, и его широко распахнутые глаза засветились детской невинностью.
Остальные офицеры слегка заерзали. Кто-то стал переглядываться через стол, другие внимательно наблюдали за двумя антагонистами.
– О Редере – Фамилию коммандера Греттирсон произнес так, словно она была достаточно острой, чтобы порезать ему губы. – Мне казалось, он ваш протеже.
– Прошу прощения, адмирал, но мой протеже – капитан Сьярхир. Если у меня вообще таковой имеется. Коммандер Редер – одно из моих орудий. Которых у меня много.
Теперь уже генерал перешел в режим ожидания, как бы создавая вокруг себя манящую пустоту и пытаясь вызвать своего противника на откровенность. Однако адмирал мог быть тяжелым человеком, но он при этом был весьма изворотлив и знал, как добиваться желаемого. Знал это, разумеется, и Скарагоглу.
– Что ж, учитывая влияние вашего орудия на текущие события, я удивлен, что имя этого человека так до сих и не всплыло, –прорычал Греттирсон.
– Ну вот, адмирал, его имя и всплыло. Что вы хотели насчет него сказать?
Какое-то время Греттирсон просто сочился злобой. Теперь до него дошло, что генерал только того и дожидался, пока кто-нибудь вытащит на поверхность этот предмет. Если бы он не заговорил, вопрос о коммандере, вполне вероятно, как-то по-тихому, под столом, был улажен самим Скарагоглу. Теперь же Греттирсон выставил себя человеком неблагодарным и, возможно, даже неуравновешенным. И все же так просто это дело он оставить не мог.
– Я хотел сказать, что считаю его человеком без тормозов, а следовательно, потенциально опасным.
Неспешно подаваясь вперед и складывая руки на столе, Скарагоглу подметил, что никто из остальных офицеров, похоже, не торопился вставать на чью-либо сторону.
– Ну-у, – медленно протянул генерал, – просто он еще молод и полон новаторских идей…
– Новаторских идей! Не имея подготовки в ни в одном из аспектов дипломатии, этот человек взялся представлять Содружество перед целым сообществом чужаков. Есть специальные правила поведения в ситуации первого контакта, а коммандер сам признался, что даже представления о них не имел! – Греттирсон откинулся на спинку кресла, упираясь взглядом в темные глаза Скарагоглу. – Даже представления не имел, – повторил он. – Это просто счастливая случайность, что он не испортил отношений с этими новыми повианами.
– Прошу прощения, адмирал, – вмешалась вице-адмирал Пола Андерсон, – но коммандер не только не испортил с ними отношений, но повел повиан в бой в качестве союзников. Уговорил их вступить в войну с представителями их собственного вида. Могу добавить, в войну, которой они с легкостью могли избежать. Едва ли мы можем игнорировать этот вклад только потому, что коммандер не знал правил первого контакта. Если мы сейчас устроим в Космическом Отряде экзамен по этим правилам, не сомневаюсь, что все офицеры дружно его завалят. – Она рассудительно развела руками. – В конце концов, кто из нас всерьез ожидает найти новый разумный вид?
– Только не я, – поддержал ее контр-адмирал Бертуччи.
Остальные офицеры хранили молчание. Они наблюдали за Греттирсоном и Скарагоглу, ожидая очередного хода. Молчание затягивалось.
– Итак, – произнес наконец Скарагоглу, пожимая могучими плечами, – вы подняли этот вопрос, адмирал. Что вы об этом думаете?
Греттирсон опустил взгляд и принялся сжимать и разжимать кулаки. Он понял, что его обошли в маневре, и это ему чертовски не понравилось. Но адмирал люто ненавидел Питера Эрнста Редера, чувствовал, что тот в свое время его унизил, и знал, что никогда его не простит. И еще он понимал, что если он сейчас не заговорит, будет в высшей степени вероятно, что они вручат этому негодяю ключи от королевства, а тогда попробуй его возьми.