Неземное тело
Шрифт:
И он так быстро захлопнул калитку, что едва не прищемил незваной гостье нос.
— Да… — пробормотала Лайма и покачала головой. — Тут работать и работать.
Некоторое время она стояла на месте, раздумывая, как действовать дальше. Летнее солнце бомбардировало ее макушку, словно вошедший в раж лудильщик кастрюль дырявую домашнюю утварь.
Когда она возвращалась, на лице Анисимова было написано удовлетворение. Он пытался его скрыть, но у него ничего не получалось. «Ладно, ладно, — подумала Лайма. — Улыбайся пока, писатель».
— Ну,
— Там, но контакт я с ним пока не наладила. — Лайма плюхнулась на стул и побарабанила пальцами по столешнице. — Кстати, а что он написал?
— Кто?
— Анисимов, разумеется! Это ведь он у нас писатель.
— По-моему, он пишет что-то такое… интеллектуальное.
— Наверняка он страдает манией величия. Терпеть не могу таких типов.
Корнеев хмыкнул и смел крошки со стола в ладонь. Выбросил их в мусорное ведро и удовлетворенно сообщил:
— Все, мне пора отправляться. Поставлю машину в условленное место и в сумерках приду обратно. Комп уже распакован и ждет. У меня есть одна идейка, которую нужно обкатать…
— Только не рассказывай мне о своих микробах, — попросила Лайма. — Я все равно ничего в этом не понимаю.
— В компьютере не микробы, а вирусы. Стыдно не знать таких простых вещей.
— Я же не Билл Гейтс, — буркнула Лайма.
— Высокие технологии изменили нашу жизнь! — горячо сказал Корнеев. — И твою тоже.
— Согласна. Раньше я раскладывала пасьянс вручную, а теперь использую для этого «мышь».
Оскорбленный до глубины души, ее напарник нацепил свои огромные очки и надвинул козырек каскетки на глаза. Лайма вышла вместе с ним на улицу, чтобы разыграть сценку прощания.
— Боже мой, я остаюсь здесь совсем одна! — посетовала она так громко, чтобы писатель непременно услышал.
Анисимов сидел в плетеном кресле и лениво курил, закинув ноги на деревянную скамью. Конечно, он все слышал. И видел тоже. Блондинка по-прежнему была в босоножках на высоченной танкетке. Любой разумный человек уже давно переобулся бы во что-нибудь более подходящее. Или разулся бы вообще. Но нет, как же! Она должна демонстрировать свои ноги даже червякам.
— Мало того, что здесь страшно, — продолжала Лайма, — так я еще остаюсь без средства передвижения. А если со мной что-нибудь случится?
Когда автомобиль отъехал, растворившись в графитовых сумерках, блондинка потопала обратно. Анисимов нутром чувствовал, что она его в покое не оставит. Так и вышло. Остановившись на дорожке, она повернулась в его сторону и капризным голосом спросила:
— В этом месте есть больница?
— Нет. А вы что, заболели?
Он принялся лениво щелкать зажигалкой, окидывая Лайму утомленным взором.
— Я уколола палец.
— Посмотрите в своей ванной комнате. Там наверняка есть аптечка,
— А если мне потребуются антибиотики?
— Это чем же вы укололи палец? Отверткой? На кой черт вам антибиотики?
— Я говорю — если. Вы разве не знакомы с сослагательным наклонением? — огрызнулась она.
У ее блузки был вырез той самой глубины, которая мешает мужчинам сосредоточиться. Анисимов постарался сконцентрироваться на ее лице. Лицо было вредным. Маленькие ноздри хищно раздулись, глаза сверкали.
— У меня есть мотоцикл, — сообщил он. — Если вы будете умирать, я довезу вас до местного фельдшера.
— Теперь, когда вы за меня отвечаете, — подвела она итог, — не забывайте следить за тем, чтобы ваш мотоцикл всегда был заправлен бензином.
Повернулась к Анисимову спиной и отчалила. Он оторопело смотрел, как мелькают ее крепкие икры и розовые пятки. Кажется, еще пара дней, и он разлюбит сидеть во дворе. Может быть, в самом деле начать строить забор? Пусть подавится своими жасминовыми кустами.
Корнеев появился, когда на улице было совсем темно. Он проскользнул в дверь черного хода и крикнул:
— Лайма, я такую штуку придумал!
— Как подсоединиться к Интернету через канализацию? — сердито спросила она. — Где ты был столько времени? Я все глаза проглядела!
— Я украл собаку, — сообщил Корнеев, приземлившись в самом центре белоснежного дивана. Руки у него оказались грязными, как у трубочиста, и на обивке остались две черные пятерни.
Лайма была так ошарашена его заявлением, что ничего не сказала по поводу этого безобразия.
— Какую собаку? — изумилась она, прижав к груди ладони. — Где она?
— Я отвел ее в лес и привязал к дереву.
Целую минуту Лайма молчала, наблюдая за тем, как Корнеев, схватив черными лапами яблоко с блюда, жадно с ним расправляется.
— Евгений, с тобой очень интересно общаться, — наконец призналась она. — Никогда не знаешь точно, кто из нас сошел с ума. — Она потерла виски пальцами и спросила: — С какой целью ты украл собаку?
— Для тебя, Лайма! — радостно ответил он. — Неужели ты не понимаешь?
— Если ты украл ее для меня, — осторожно поинтересовалась она, — то зачем отвел в лес?
— Но если бы я потащил ее сейчас сюда, в дом, она бы принялась лаять и нас наверняка бы застукали!
— Поэтому моя собака будет жить в лесу, констатировала Лайма. — Понятно.
Она подумала, что прежде чем связываться с гениями, следует пройти курс психологической подготовки.
— Считай, что одна подруга у тебя уже есть, — подвел итог Корнеев. — Правда, я молодец?
— Знаешь что? — рассердилась Лайма. — Когда мне не с кем будет дружить, кроме собак, я сообщу тебе дополнительно. Объясни немедленно, что случилось. Внятно объясни! Как это делают обыкновенные люди.