Неземное тело
Шрифт:
Угрюмый Анисимов остался тоже. Он разматывал бинты и зубами сдирал упаковку с лейкопластыря. На Лайму он не смотрел. Венера с Егором удалились первыми. Зареванная Леночка гирей повисла на Чуприянове. Он рвался к Лайме, но Лена его не отпускала.
— И чего она рыдала? — удивленно спросила Саша, получившая от всего произошедшего большое удовольствие. — Такие вещи женщина должна только приветствовать. А Анисимов был на высоте. Антон, ты, оказывается, задиристый тип. И такой романтик!
— Да-да, — пробормотала Лайма. — Одни мужчины способны
Выполняя взятое на себя обязательство, Дюнин действительно потащил Лайму домой. Шагал он широко, и его длиннющие ноги так и мелькали в воздухе. Спутница семенила рядом, откровенно боясь потерять сцепление с почвой. Поскольку провожатый держал ее за локоть, была вероятность того, что в какой-то момент Лайма просто оторвется от земли и полетит по воздуху.
— Черт знает что творится в Датском королевстве! — с детской искренностью негодовал Дюнин, протаскивая Лайму в калитку. — Такие все люди известные — и дерутся. Придется их специально предупредить насчет стоимости отделки в моем коттедже. Я не позволю, чтобы мою работу испортили.
— Почему именно Богодуховка? — успела вставить словечко Лайма.
— Что?
— Я имею в виду: почему вы купили здесь кот|тедж? Вам приглянулось место? Или реклама была очень хорошая?
— Да это все Леночка! — ответил Дюнин, подводя Лайму к крыльцу. — Это она нашла поселок. Я не очень-то горел… Народу тут еще мало, продавать готовый коттедж будет сложнее. Но она настояла. Все перечисляла фамилии: посмотри, какие люди, Коля! Во, сегодня я как раз и посмотрел.
— Это все писатель, — мстительно заметила Лайма, вспоминая лицо Анисимова, который цеплялся к ней весь вечер. — Наверное, вам не следует его приглашать.
—Да что вы! — понизив голос, возразил Дюнин. — Не пригласить Антона Анисимова? Это просто моветон.
— Да ему будет наплевать.
— Ему-то наплевать, а мне?
— Если он такой известный, почему я его не знаю? — ревниво спросила Лайма. — Не такая уж неотесанная.
— Просто он молодой и пишет экстремальные романы.
— Как это?
— У него богатый жизненный опыт. Он был гонщиком, боксером и, кажется, старателем… Знает такие вещи — зашибись.
— Вот почему он так легко завалил Чуприянова… — пробормотала потрясенная Лайма.
Когда Корнеев предлагал ей ознакомиться с краткой биографией писателя, она отмахнулась: «Потом, все потом. Мне нужны живые наблюдения, зачем мне его биография? Биографиями ты сам занимайся. Найдешь зацепку, скажи». Зря она так. Из вредности, наверное.
Корнеев дождался, пока Лайма распрощается с Дюниным, и рывком распахнул дверь. Увидев его лицо, она всполошилась:
— Что такое?
— Ничего страшного, командир, — поспешил успокоить ее «немой племянник». — Приятная новость. К нам едет Медведь.
Совещались они прямо в подвале, где обитал Корнеев и куда Медведь был препровожден Лаймой со всеми предосторожностями.
— Конспирация, —
Лайма хихикнула, Евгений вяло махнул рукой, приветствуя соратника, но от компьютера не оторвался.
Выслушав все, что накопилось у Ивана за время поисков. Лайма резюмировала:
— Пока пусто.
— Так можно годами искать, — тоном знатока заметил Медведь.
— Да ведь мы ищем неизвестно что, — грустно заметила Лайма.
— У тебя есть идеи? — поинтересовался Иван у молчащего компьютерного гения.
— Возможно, ты удивишься, но — есть! — Евгений наконец оторвался от мерцающего экрана и, развернувшись на стуле, радостно посмотрел на присутствующих.
— Давай, давай, не томи, — поторопила его Лайма.
— Будем рассуждать логически, — начал Корнеев. — Если здесь не любовная история, значит, политические, военные либо экономические интересы иностранного государства. Далее. Какая в этой местности может быть политика? Считайте, никакой. Первые и даже вторые лица страны или их близкие родственники здесь также не проживают, я проверял. Теперь экономика. Залежей нефти, газа, алмазов, какого-нибудь стратегически важного сырья также не наблюдается. А всю приличную здешнюю землю уже наши скупили. Остается любимая всеми шпионами мира оборонная отрасль.
— Только вот в бедной Богодуховке промышленности никакой отродясь не было — ни легкой, ни пищевой, ни оборонной. Здесь и магазина нормального не было, пока наши милые соседи особняков не понастроили, — высказалась Лайма. — Я уже все тут облазила, а до того, как стать вдовой, все окрестности объездила.
— Ну и как? — заинтересовался Медведь.
— Никак. Мебельная фабрика, два кирпичных заводика, вагоноремонтное депо, консервный завод. А так по большей части всякие развалины, тяжелое наследие неэффективной советской экономики.
— И здесь ничего? — снова встрял Иван.
— Богодуховку общие тенденции не обошли — в ближнем лесу тоже стоят какие-то полуразрушенные строения. И забор уже ветхий, с дырками. Я походила вокруг — ничего особенного. Ни на какое производство не похоже. Местные говорят, бывший партийный санаторий. Надо бы на всякий случай там хорошенько полазить, но днем неудобно — могут увидеть. В ближайшее время снарядим ночную экспедицию — нельзя оставлять неотработанные до конца версии.
— Я продолжу? — поинтересовался невозмутимый Корнеев.
— Извини, извини, — спохватилась Лайма. — Мы тебя внимательно слушаем.
— Так вот что я подумал. Как будто очевидно — здесь не было и не может быть ничего серьезного. Все же на виду. Но ведь мы знаем, что такие заповедные места прямо-таки притягивают любителей что-то спрятать и желающих это «что-то» отыскать. При этом надо учитывать близость к столице.
— Я ничего не понял. Что это ты имеешь в виду? — спросил Медведь.
— Например, то, что ничего атомного или бактериологического здесь быть, по идее, не должно.