Неземное тело
Шрифт:
Значит, все-таки это касается лаборатории по изучению снов… Не может быть, чтобы «партвытрезвитель» каким-то образом повлиял на экологию. Ведь после того как лаборатория уехала, здесь некоторое время работали люди! И с ними ничего не случилось — Медведь разговаривал кое с кем. Кроме того, разве возили бы сюда руководящих сотрудников, угрожай им хоть какая-то опасность?
Медведь тем временем спросил у Лаймы, дыша прямо в ухо:
— Берем?
Она хотела спросить, куда они его денут, но потом махнула рукой. Бабушкин был один, и они застали его
— Жди меня здесь, — одними губами велел Иван, отстранил Лайму, сгруппировался и буквально одним скоком впрыгнул в зияющий проем.
Лайма решила не смотреть на то, что там, внутри, будет происходить. Она слышала только требование Медведя поднять руки вверх, удивленный вскрик Бабушкина, шум короткой борьбы и несколько крепких ругательств, которыми обменялись противники.
Наконец появился Иван, толкающий в спину пленника. Бабушкин был в наручниках и держал руки перед собой, конвоир руководил им при помощи грубых окриков и пистолета.
— А это еще кто?! — воскликнул изумленный Бабушкин, очутившись на улице. — Да вас тут целая шайка!
— Шагай, шагай! — прикрикнул Медведь. — Лучше поговорим про твою шайку.
— Чего вам от меня надо, собаки?
— Потом расскажем. В подходящей обстановке.
— Лайма?! — воскликнул Бабушкин, наконец узнав свою соседку. — Ты-то тут чего делаешь?! С ума вы, ребята, посходили? В наручники меня заковали!
— Не сопротивляйся, Олег, — предупредила Лайма. — А то мой человек тебя застрелит.
— Правда, что ли?
— Правда, — подтвердил Медведь.
— Откуда он такой огромный взялся? — продолжал бубнить Бабушкин. Лайме не нравился его тон. Казалось, он специально заговаривает им зубы, чтобы неожиданно нанести удар и сбежать. — Выскочил на меня, чуть сознания не лишил!
— В подвал его, — скомандовала Лайма таким тоном, будто была королевой и велела своим стражникам казнить преступника. — Мы остаемся тут, а ты можешь начинать с ним работать.
— Так вас много? — изумленно воскликнул Бабушкин. — Вы специально меня подкарауливали?! Следили, да? Но вы ничего не докажете!
— Пузырек не разбился? — спросила Лайма у Медведя.
— В кармане у меня, — ответил тот. — Шагай, специалист.
— Этот пузырек ни о чем не говорит. Я собирал природный материал, я, может, биолог! А вы докажите, что нет!
На тропинке рядом с елкой их уже ждал Корнеев с подготовленным куском клейкой ленты. Медведь ткнул Бабушкина стволом под лопатку, а Евгений заклеил ему рот.
— Не хватало еще, чтобы он орал на всю деревню, — пробормотал он. — Иди, иди, негодяй. Родина тебя перевоспитает.
Живописная группа, состоящая из двух массивных особей, скрылась из виду довольно быстро. Лайма и Корнеев остались одни.
— Сдается мне, это еще не все, — признался Евгений.
И будто в воду смотрел. Прошло не больше получаса, как снова послышался шум. Кто-то шел к развалинам. И даже не шел,
Однако человек, мчавшийся по тропинке, в самый последний момент неожиданно свернул в сторону и исчез из виду. Лайма схватилась за свой бинокль, но поздно.
— Он войдет через главные ворота, — одними губами сказал Корнеев. — Не хочет ноги ломать. Мне пойти за ним?
Лайма уже кивнула было, но тут же прошептала:
—Т-с-с!
Потому что со стороны шоссе появился кто-то еще. «Эдак к утру тут будет не еле заметная тропинка, а носорожья тропа, — подумала Лайма. — А мы-то полагали, что на эти развалины из суеверных соображений вообще никто не ходит». Прошла пара минут, и обозначился мужской силуэт, который она сразу же поймала в бинокль. Поймала и вздрогнула. Это был Кукуба. Очков, правда, на сей раз на нем не оказалось — вероятно, они всего лишь помогали «пророку» создать определенный образ.
Колдун шел так же спокойно, как до него Бабушкин, и даже помахивал рукой, будто ему нравилось гулять ночью в лесу. Огибать забор он не стал, а полез через пролом, и Корнеев прошептал Лайме:
— Я пойду и посмотрю, с кем же он встречается. И что они будут там делать.
— Но я… — пискнула Лайма. Потом махнула рукой и закончила: — Если что — крякай.
Корнеев тоже достал свой пистолет. Взял его в правую руку, а в левой зажал фонарик. Биться с колдуном в старых развалинах глухой ночью — это тебе не придурочного Альберта изображать. Тут бравада ни к чему. Поскольку Евгений не обладал способностью Медведя бесшумно передвигаться по любому грунту, то крался еле-еле, ощупывая ногой каждый бугорок. Поэтому путь его получился долгим и утомительным.
Наконец он оказался у главного входа и по расколотым каменным ступенькам добрался до двери. Внутри шуршали и вздыхали, но не видно, понятное дело, было ни зги. Тогда Корнеев включил иллюминацию и одновременно заорал:
— Всем стоять! Руки на голову!
Кружок света от его фонарика прочертил несколько зигзагообразных линий по стенам и тотчас наткнулся на тех, кого он искал. Кукуба обернулся на крик — лицо искажено ужасом, нижняя губа отвисла. Тут же стала понятна и причина его испуга: в объятиях колдун держал веснушчатую девицу, которая выглядывала из-за его плеча, сверкая огромными глазищами.
— Мама! — пискнула она и заплакала.
— Отставить руки на голову, — усталым голосом приказал Корнеев. — Продолжайте.
— Что? — спросил Кукуба растерянно.
— Я говорю: продолжайте, — уже громче повторил Корнеев и махнул пистолетом. — Занимайтесь своим делом.
— Извините, — выдавил колдун. — Но я уже… не могу продолжать.
— Тогда валите отсюда, — предложил тот. — Ну и местечко же вы выбрали для свиданки!
Девица проскакала мимо него сереньким козликом, а Кукуба медленно, приседая, как гиена, последовал за ней.