Нежданная любовь
Шрифт:
Валета замерла в изумлении. Маркиз и сам поразился собственным словам. Дело в том, что он не намеревался предлагать ей ехать вместе к его матери. Эта идея родилась в нем несколько мгновений назад.
— Навестить вашу матушку? — переспросила Валета.
— Она живет на расстоянии пятнадцати миль отсюда в доме, который ей подарил отец. Купил его просто потому, что маме он очень понравился. Некоторые боятся мою матушку. У нее жесткий характер. Но мне хочется, чтобы вы познакомились с ней. Возможно, она подскажет нам, как устроить вашу дальнейшую
Валета долго молчала.
— Вы… настаиваете… чтобы я ехала… с вами? Может… мы обойдемся… и без советов… вашей матушки? Если вы… убеждены, что мне нельзя жить без компаньонки… то я могу пригласить кое-кого.
— Кого именно? — спросил маркиз.
— У меня когда-то была гувернантка, — ответила Валета. — Мы с ней прекрасно ладили. Боюсь, сейчас она слишком стара и не вполне здорова, но приехать ко мне погостить, даже на длительный срок, не откажется.
Валета не стала рассказывать маркизу, что гувернантка и няня всегда друг друга недолюбливали.
Естественно, смолчала и о том, что заговорила о старой воспитательнице лишь из страха перед его страстным желанием изменить ее жизнь. Ей хотелось общаться со своим попечителем как можно реже.
Маркиз углубился в раздумья. При мысли, что столь красивое юное создание, как Валета, будет сидеть дома в обществе двух старых дам, одна из которых к тому же больна, по его спине побежали мурашки. Но он не высказал своих соображений вслух. Поступил осторожнее.
— Думаю, что сначала нам все же стоит съездить к моей матушке. Если же ее советы придутся вам не по душе, тогда пригласите свою гувернантку.
Валета едва заметно вздохнула.
— Когда я должна быть готова? — покорно спросила она.
Маркиз прищурил взгляд.
— Сегодня я отправлю слугу, который сообщит матушке о нашем приезде. Значит, завтра заеду за вами в одиннадцать часов утра.
— Хорошо. Я буду вас ждать, милорд. — Валета взглянула ему в глаза. — Наверное, я еще раз должна поблагодарить вас…
— В этом нет необходимости, — отрезал маркиз. — Удивительно, но я уже стал привыкать к тому, что вы постоянно не согласны со мной, что то и дело пытаетесь вступить со мной в спор, что в каждом нашем разговоре стремитесь доказать мне, что я не прав. Ничего. Когда-нибудь вы поймете, что и сами во многом ошибаетесь.
— Я безмерно благодарна вам… за Николаса… ваша светлость…
— При чем тут Николас? — раздраженно спросил маркиз. — По-моему, мы разговаривали совсем о другом. Но уверяю вас, что сегодня же попрошу мистера Чемберлена разместить объявления в газетах. В том числе в «Тайме».
Валета восторженно хлопнула в ладоши:
— Спасибо вам! Огромное спасибо!
Сколько неподражаемой искренности, сколько естественности и неподдельности было в этой необыкновенной девушке!
Маркиз вынул из кармана жилета часы на цепочке и только хотел сообщить Валете, что торопится, как она воскликнула:
— Может, вы хотите взглянуть на мальчика?
В ее голосе звучало явное сомнение в том, что маркиз ответит на ее
— Конечно, я хочу взглянуть на него. Как раз собирался попросить вас привести его и показать мне. Уверен, этот ребенок изменился до неузнаваемости!
— Я скоро вернусь. Вместе с Николасом! — радостно сообщила Валета и выпорхнула из гостиной.
Губы маркиза растянулись в несколько печальной улыбке.
В необычных ситуациях он оказывался нередко. Но ни разу в жизни ему еще не доводилось общаться с молоденькой красивой женщиной, которая смотрит на него с ненавистью и думает лишь о мальчике-чистильщике.
В это было трудно поверить, но он не сомневался, что женихов у Валеты не водится. Она совершенно не умела кокетничать.
И в беседах с ним вела себя слишком прямолинейно, слишком честно.
Маркиз почувствовал сильное смущение, когда признался себе в том, что, действуй она более хитрыми способами, он уже давно бы вступил в продолжительные дебаты в палате лордов, касающиеся социального неравноправия. Возможно, даже примкнул бы к радикалам.
Он неуютно поежился и нахмурил брови, невольно вспомнив о Лайонеле.
И о том дне, когда получил очередное письмо от друга из Лондона, в котором сообщалось, что Лайонела видели толкавшим пылкие речи на Трафальгарской площади. Он выступал против богатых землевладельцев и работодателей, обращавшихся с теми, кто на них работает, как со скотом.
Письмо заканчивалось следующими строками:
Я всегда относился с великим почтением к семье Стивингтонов и очень сожалею, что ваш брат ведет себя подобным образом. Могу посоветовать единственное: попытаться растолковать Лайонелу, что он не прав.
Маркиз смял тогда письмо и раздраженно швырнул его на стол.
Он прекрасно знал, что беседы с братом не приведут ни к чему хорошему. Все они заканчивались скандалом и взаимными оскорблениями.
Маркиз был человеком неглупым и понимал, что поведение Лайонела вызвано отнюдь не искренним желанием помочь беднякам, а стремлением досадить ему, Серле.
Неистовство Лайонела являлось порождением обыкновенной ревности, злобы и зависти.
«Не хватало только стать попечителем еще одной защитницы угнетенных!» — подумал маркиз.
Следует научить ее каким-то образом быть менее сентиментальной и жалостливой. Так слишком тяжело жить, решил он.
В это самое мгновение дверь отворилась, « и в гостиную вошла Валета, ведя за руку мальчика.
Маркиз поразился произошедшей в ребенке перемене.
Вместо перепачканного сажей несчастного существа, каким он был вчера, перед ним стоял симпатичный ребенок.
Оказалось, его волосы светлые, а кожа нежная и белая.
На нем была опрятная одежда, правда, дешевая, по-видимому, наспех купленная в деревенском магазине. Несмотря на это, ребенок держался с достоинством.