Нежданный диалог

То, что наши «Толстяки» были написаны, само по себе удивительно — учитывая факторы времени, расстояния и судебных (от слова «судьба») различий у обоих авторов. Но еще удивительнее судьба стихотворной подборки, которую вы можете — если захотите — прочесть далее.

Когда текст пьесы уже был в основном готов, соавторы почти случайным образом сумели встретиться «вживую» в Ростове. Это было, если память никого из нас не подводит, где-то в мае 2011 года. Вдруг Бороховский сказал: «Слушай, а если это издавать, может приложить еще и вот такую штуку…». Гиренко сразу согласился.

И тут нас обоих ждал сюрприз. Оказалось, что наши отдельно взятые стихотворные опыты (а они разлеглись по времени лет на 30, если не больше) очень легко выстраиваются в диалог. Он получился рваный, местами депрессивный, местами «стёбовый» — то есть, как если бы мы действительно начали беседовать между собой не прозой, а стихами И тут мы поняли, почему у нас сложилось соавторство — несмотря на все пространство времени и разные разности: потому что есть некий общий взгляд на этот мир.

Есть что-то, что важнее мест жительства, специфики профессий, несходства политических взглядов, и прочих этнических, географических и каких еще угодно различий.

Мы — люди одного поколения, одной культуры, одной судьбы (и не ловите на слове — так бывает, что судьбы разные, а судьба одна).

Как бы ни складывались исторические обстоятельства и не расходились психологические характеристики, мы говорим на одном языке и думаем в одних категориях.

Хотя, конечно, говорим и думаем не одинаково. И это, как нам кажется, здорово. А как вам — судите сами. Мы не стали подписывать каждое стихотворение в отдельности, чтобы не разрушать единства текста. То, что выделено курсивом, написано Юрием; что не выделено — Евгением. Но мы бы очень хотели, чтобы читатель воспринимал это как единый текст. Потому что это не две подборки разных авторов, а именно диалог. Так вышло. Чему мы рады, и надеемся, что и вы не огорчитесь.

В начале было Слово, и оно У Бога было с самого начала. Бог на троих сообразил, и стало Все хорошо. И было решено: — Да будет Свет! И солнце засияло. — Да будет Тьма! И сделалось темно. Был Словом Бог. У Бога было Слово, В нем жизнь была, и человеков свет Во тьме зажегся. Бесконечных лет Вершиться начал в дивном мире новом Круговорот. За сотвореньем вслед — Грехопаденье. Мы всегда готовы. Но свет во тьме иссяк. В заботах праздных Мы заблудились в суетных веках. Утраченного времени строка Оборвана. И поиски напрасны. «Жизнь тяжела, но к счастью коротка». «Жизнь коротка, а музыка прекрасна». В обезличенном свете Фонарей и реклам Оживает рассветом Снег с мечтой пополам… Достоверной неправдой, Нереальностью фактов Мир менялся не ради Ни фанфар, ни инфарктов. Мир не стал ни опасным, Ни чужим, ни заветным, Мир менялся прекрасно И почти незаметно. В бесконечном паденье Снег ложился на плечи… С каждым новым мгновеньем Мир менялся навечно. Каждым добрым поступком, Каждой новой любовью Становился доступней, Оставаясь собою — Мудрым и чуть наивным, В ритмах любого века — Просто гостеприимным Миром для человека… А бутерброд все падал маслом вниз! Крутясь, как белка в колесе фортуны, Вращался и кружился. Шибко умным Себя не числя вовсе. Это жизнь — Сбивала с ног на каждом рубеже, Несла по кочкам, гнула и косила… Так было ранее — и будет впредь, как было Я в курсе. Мне доложено уже, Что всякий Лев заведомо неправ, Что если ветер, то уж во все щели… Большому кораблю — большие мели. Плыви, мой челн, ветрила вверх задрав! Гляди — маячит нечто впереди, О чем не вредно помечтать, ей-богу… Ну, вывози, кривая, на дорогу! Эй, там, ко мне! Постой, не уходи… Белое поле снега. Небо — белесым комом Домов отвесные склоны Ласкает зябкою негой. Стекла блестят щитами В серых доспехах камня… Кто в этом мире главный, К чему стремиться мечтами? Зачем пустота всюду — Всюду, где есть кто-то?.. Нету ни за, ни против, Просто

живут люди. И незачем лезть в чащу, Плевать, что это не ново. Первым ли было слово, Но было гораздо чаще… Пора бы оставить, что ли, Груды различных теорий, Но вновь пытаются в споре Истин зачать поболе. Нехватки нет в одержимых, И поиск их бесконечен. Вот только похвастаться нечем, Кроме находок мнимых. Не виден финиш у бега, И трудно в него поверить. Не требует вовсе проверок Лишь белое поле снега. Тепло и сыро, как тому ужу. Усталый Танаис (никак не ТанаИс, Тем паче не ТанАис), обмелев, Все ж катит воду в Меотиду. Понт Осилил жар степей. Настала осень. На Борисфене скифы бьют сарматов. Итиль в Хазар впадает. В ИзраИль Хазары умотали. На Кавказе — Хасиды и хиджабы. И Рамзан. Кругом коран и пьянь… Такое время. Эх, кабы Митридат VI Евпатор Понты свои раскинул бы пошире И одолел и Рим, и Степь, и горы, У нас столицей был бы Севастополь, А за Уралом правил хан… Не вышло. Миллениум туда или сюда — Не так уж много, поколений двести. Ну может быть четыреста. Всего! Царапина на Солнечной системе. А мы-то мним, что постигаем вечность… Забьемся в щель поглубже. Глупый сокол Пускай об скалы расшибает яйца. Пускай сажает печень Прометей. Пустое. Все случится по-другому. Покуда можем — просто будем жить… Снова жадными глазами по толпе Я бессмысленно вожу и невпопад — Не ответит мне ничей знакомый взгляд, За мечтою мне никак не поспеть. Не впервые в полной мере заплачу За красивый и пустой самообман. Здравый смысл и веселый балаган… Слишком многого, как видно, я хочу. И в больших и в малых городах Этим мучились и смерды и знать — Все на свете ни за что не узнать, Даже в каторжных великих трудах. Сколько лиц мы не увидим, сколько глаз, Сколько судеб не дано нам прожить… Даже если лишних лет одолжить, Все равно почти все — мимо нас. На бессмертие не нам уповать, Жизнь бывает то мечтой, то бедой. Но действительно страшно лишь одно — Если не за что ее отдавать. Как бы тело не коптело, все равно душа летела! Тело ело, пило, пело, тосковало и фигело… А душа? А что — душа? Не имела ни шиша. «Отблеск медного гроша» стоила. И что? И ша! Между тел и между дел ты, приятель, прилетел. Что не пропил, то пропел — Радуйся тому, что цел. Кто сказал «души отрада»? Мне не нужно, вам не надо. Пращуры ушли из сада райского — а там засада! То ли нечет, то ли чёт… Черт не выдаст — Бог спасет. Или всё наоборот? Кто не выйдет — не дойдет.