Нежеланная дочь

Фомина Татьяна

— Доча, ты можешь спросить, что хочешь, — подталкивает ее Сергей.

Дарина вскидывает на него свой взгляд, а потом смотрит на меня.

— Да? — И уже через секунду звучит вопрос: — А почему он Лебедев, а я — Смехова?

— Потому что когда ты родилась, мы уже развелись, и я взяла свою девичью фамилию, — объясняю ей.

И опять тишина, которая нарушается только шумом в моих висках.

— Ясно. — Легко, как мне кажется, принимает ответ Дарина. — Я поняла. А это обязательно всем знать?

— Нет. Не обязательно. Главное, чтобы знали

ты и Филипп, — отвечаю я. Не думаю, что в интересах Лебедева распространяться о дочери, которая ему оказалась не нужна.

— А, ну тогда ладно. Я пойду? — осторожно спрашивает дочь.

— Конечно, иди, — отпускает ее Сергей.

Смотрю, как Дарина выходит, и пересаживаюсь к мужу.

— Как думаешь, она нормально восприняла? — обеспокоенно спрашиваю у него, ища слов поддержки.

— Дарина умничка. Думаю, что она поняла все верно. Самое главное, что теперь она знает про Филиппа, — отвечает Сережа.

— А про Костю?

— Если она будет им интересоваться, то тебе придется ей рассказать. — Звучит ответ, который мне совсем не нравится.

— Я этого не хочу, — тяжело вздыхаю. — Это неправильно.

— Неправильно будет скрывать что-то от нее.

Сережа, наверное, опять прав. Тогда почему мне кажется, что это только начало моего кошмара?

Глава 6

Осторожно приоткрываю дверь в комнату дочери.

— Не спишь? — задаю глупый вопрос, ведь сама это прекрасно вижу.

— Нет, — качает головой дочь.

Верхний свет уже выключен и горит только бра над кроватью. Телефон, в котором обычно дочка зависает перед сном, одиноко лежит рядом и мигает пропущенной информацией. Дарина сидит на постели и теребит уши старому плюшевому зайцу. Почему-то именно эта игрушка в детстве была у нее самой любимой. Дочь очень долго спала с ним обнимку, но уже несколько лет, как Степка (так Дарина назвала ушастика) одиноко сидел в кресле, словно был частью интерьера, или островком детства в ее комнате.

Мы собирались пожениться и приехали в гости к родителям Сергея. Они приняли нас тепло, но мама Сергея очень переживала, что не купила новую игрушку для Дары. Дочь нашла этого зайца и не расставалась с ним, пока мы гостили. Она ни в какую не хотела его отдавать, когда нужно было уезжать. Наверное, это был первый каприз, когда дочь расплакалась, чтобы получить желаемое. «Господи, да заберите вы его, если он так ей понравился! Наиграется — выбросите!» — всплеснула руками и начала успокаивать мою дочь без пяти минут бабушка. Но выбросить не получилось. Дома я постирала зайца и пришила ему новые пуговки вместо глаз. Одного глаза у него до этого не хватало. Пришлось сшить ушастому бедолаге жилетку и надеть самодельный галстук-бабочку (почему-то мне казалось, что это мальчик), и заяц стал любимой игрушкой Дары.

И вот он снова у нее в руках.

— Ты как? — спрашиваю ее и сажусь рядом. — Все в порядке?

Дарина пожимает плечами.

— Да, — отвечает дочь, вздыхая.

— Дара, все будет хорошо, не переживай, — пытаюсь успокоить ее (и себя, наверное, тоже), поправляю одеяло и беру ее за руку. Рука кажется мне горячей. Трогаю лоб — вроде все нормально. — Ты хорошо себя чувствуешь? — обеспокоенно вглядываюсь в черты лица.

— Жарко немного, — Дарина облизывает губы. — И пить хочется.

— Принести?

— Ага.

Встаю и открываю окно на проветривание. Не скажу, что в комнате жарко, но воздух сухой, надо будет купить в эту комнату увлажнитель. Приношу дочке стакан воды. Дарина отпивает совсем немного и возвращает его мне.

— Я поставлю на стол, — решила оставить стакан в комнате. — Вдруг ночью захочешь пить.

— Спасибо, мам.

Наклоняюсь поцеловать дочь перед сном, как в комнату заходит Сергей.

— Секретничаете? — улыбается он.

— Нет, — отвечаю.

— Полина, ее не продует? — Сережа замечает приоткрытое окно.

— В комнате душно. Сейчас проветрится и прикрою.

— Не надо, мам. Пусть останется так. Мне жарко.

Дарина сползает с подушки, на которую опиралась спиной и укладывается спать.

— Спокойной ночи, детка.

— Спокойной ночи, мам, пап. — Дарина пытается улыбнуться, но улыбка выходит слабой.

— Сереж, мне не нравится ее состояние, — говорю мужу, заходя в спальню.

— Полина, она справится. Вот увидишь. Представь, какой это шок сейчас для нее.

— Представляю. Вдруг узнать, что у тебя не только есть брат, но еще и то, что он учится с тобой в одном классе, даже для взрослого не так просто.

— Она привыкнет. Им нужно поговорить с Филиппом. Пусть они сами решат, как будут общаться и вести себя. Они еще дети, им проще это принять.

Но проще не получилось. Утром, зайдя в комнату к дочери, чтобы разбудить в школу, услышала слабый стон. Дарина беспокойно металась по кровати, мотая головой, словно ей снился страшный сон, Степка вместе с одеялом валялись на полу. Я коснулась лба дочери — она просто горела! Высокая температура, поднявшаяся за ночь, сильно напугала. Еще один недостаток моей работы: я не всегда могу взять больничный по уходу. Пришлось звонить маме, чтобы она приехала, и вызывать скорую — температура не сбивалась.

Врачи скорой помощи не нашли никаких признаков воспаления. Горло было чистым, дыхание ровным, и, поставив укол, они уехали.

До этого я не знала, что из-за сильного эмоционально стресса организм может так отреагировать. И получалось, что не так уж легко приняла моя дочь правду о своем рождении. И приняла ли?

* * *

Почему-то когда хочешь освободиться пораньше, получается наоборот. И сегодня, как специально, появлялось то одно, то другое. Утешало одно: мама сказала, что температура у Дарины спала и больше не повышалась, но я все равно очень переживала за дочь. Да и как не переживать, если на единственного ребенка никогда не хватает времени.