Нежеланная жена
Шрифт:
— Полагаю, на Земле, в твоем теле.
На этот раз ругалась Марина, от все своей щедрой русской души, опять же без малейшего стеснения.
Сергей с восхищением посмотрел на нее.
— Классная подборочка. Даже я не все знаю. Где слышала-то?
— Места знать надо, — ничуть не смутилась Марина. — Сергей…
— Серж. Здесь все меня зовут. Серж.
— Ок, ладно, пусть Серж, — кивнула Марина. — Делать мне что? Дальше, имею в виду. Муж уже был тут, сказал в четырех стенах сидеть. Но я же взвою от безделья!
— Здесь тебе не современная Россия, не двадцать первый век с его практически полной вседозволенностью, — пожал плечами Серж. — Здесь дамы ведут хозяйство, сплетничают, танцуют на балах, изредка выезжают на охоту. Всё.
— Потрясающе, — недовольно сморщила нос Марина, — всегда мечтала попасть в патриархальный магический мир. И брюки тоже носят только мужчины? — она с намеком посмотрела на белоснежную рубашку и черные мужские брюки.
— Увы, — насмешливо хмыкнул Серж, — максимум бриджи под юбку для верховой езды.
— Гадство, — тоскливо вздохнула Марина. — А ты здесь кто? Какую должность занимаешь?
— Астролог я, — Серж поднялся. — самый крутой при дворе маг после твоего мужа. Ты ела-то давно?
— Я или это тело? — Марина и сама слышала звуки голодного желудка. — Не помню уже.
— Тогда я пошел. А ты вызывай служанок и обедай. Вечером что-то вроде бала. Тебе нужно на нем блистать.
Злорадно сообщив эту ужасную весть, Серж вышел и негромко хлопнул дверью. Марина снова вздохнула. Гадство. Какое же все это гадство! Полная несправедливость! А они с сестрой, между прочим, собирались на днях свадебное платье покупать. Не Марине, нет, Ире. Она через месяц замуж выходит. И уже без любимой сестренки…
Еще раз хлюпнув носом, Марина мрачно пожелала сбежавшей Марианне какой-нибудь гадости вроде недельного поноса и снова подошла к окну. Нет, все же третий этаж. Вон вдалеке верхушки деревьев виднеются. Практически вровень с окнами. Ну или деревья здесь настоящие великаны. Как эта дура вообще на обмен душами решилась? И главное, кто ей подсказал жертву? Почему именно иномирянка? Нашла бы себе зашуганную служанку, в нее и переселилась бы, заодно спесь свою поумерила бы, когда полы мыть начала. Нет же, нужно было испортить незнакомому человеку жизнь.
С такими мыслями Марина внимательно огляделась. Для вызова прислуги подходил только колокольчик, привязанный к вмурованному в стену кожаному шнуру. Слабо себе представляя, как работает эта простенькая конструкция, Марина сильно дернула за язычок колокольчика, но звона не услышала. Усевшись на постель, она угрюмо уставилась на картину, висевшую на стене напротив. Веселые, практически счастливые пастух с пастушкой возле отары овец на фоне огромного мрачного замка смотрелись сюрреалистично.
В дверь негромко постучали, затем в комнату осторожно заглянула знакомая кудрявая головка.
— Вызывали, госпожа?
— Принеси обед, — приказала Марина, надеясь, что правильно сформулировала свое желание.
Головка исчезла. Дверь закрылась.
Глава 3
Мы с миленочком в палатке
До утра играли в прятки.
Прыгали, барахтались,
Так и не натрахались.
Русские народные частушки
Любить — значит желать другому того, что считаешь за благо, и желать притом не ради себя, но ради того, кого любишь, и стараться по возможности доставить ему это благо.
Аристотель
Ричард с детства лютой ненавистью ненавидел зеркала. Они открыто показывали его уродство, ничуть не стесняясь и не боясь его возможной реакции. Глупые селяне и недалекие горожане до сих пор искренне верили, что некроманты в зеркалах отобразиться не могли, потому и завешивали свои жилища такими дорогими аксессуарами. Ричард прекрасно знал, что это — полная, дичайшая чушь. Он, некромант, великолепно в них отображался, хотя с удовольствием стал бы невидимкой для тех сотен зеркал, что были развешены во дворце. Вот и сейчас, случайно столкнувшись взглядом с самим собой, он, выщерив зубы, злобно ухмыльнулся бесчувственной гладкой поверхности.
Некромантов повсеместно ненавидели и боялись. Неважно, сколько силы у тебя было. Если ты подчинялся Танаросу, богу смерти, то мгновенно становился отверженным, изгоем в обществе. Каждый из некромантов при рождении чем-то «жертвовал». Кто — долголетием, кто — здоровьем, кто — скопленными его семьей богатствами. Прадед Ричарда, один из сильнейших магов смерти, был лишен семейного счастья. У самого Ричарда Танарос забрал красоту.
Каково расти отверженным, Ричард знал не понаслышке и прекрасно осознавал, что с его внешностью и силой у него никогда не появятся ни друзья, ни возлюбленная. В принципе так оно и было, пока три года назад, сразу после своего тридцатилетия, Ричарда вдруг не потянуло в лес. Раннее дождливое утро, сонное и хмурое, к длительным конным прогулкам не располагало, но интуиция упрямо твердила, что нужно ехать, причем немедленно. Впрочем, здесь, в этом мире, никто не знал слово «интуиция». Скорее «воля бога». И Ричард подчинился: оделся потеплее, взял запасную одежду, баклагу с вином, завтрак на всякий случай и, с трудом сдерживая недовольство, направился в лес. Высокие темные силуэты деревьев, видневшиеся вдали от дворца, легко могли напугать любого из суеверных жителей. Ричард суеверным себя не считал и сосредоточенно пытался определить нужное направление. Определил, затем кое-как, преодолевая нежелание ставшей вмиг строптивой гнедой лошади, добрался до оврага рядом с лесом, взглянул вниз и мрачно выругался. Там, в вязкой жиже, обнаружилась скрючившаяся человеческая фигура. Ричард понятия не имел, зачем богу смерти понадобился неизвестный, но спасать неудачника нужно было именно ему, Ричарду, собственноручно. Натренированное постоянными физическими упражнениями тело, несмотря на искалеченную ногу, помогло спуститься по не очень пологому склону.
Ричард наклонился над лежавшим без сознания легко одетым незнакомцем. «Надо же, жив», — с досадой проворчал он. Сил после магического ритуала, проведенного на кладбище прошлой ночью, все еще не хватало. Вернее, хватило бы их на что-то одно: или на левитацию непонятного мужчины, или на самого Ричарда. Но не оставлять же здесь того, за кем погнал сам покровитель.
Взмахнув рукой, Ричард произнес необходимое заклинание, и тело поднялось в воздух и послушно поплыло наверх, туда, где, обездвиженный магией, стоял конь с необходимой поклажей. Удостоверившись, что незнакомец в порядке, Ричард мрачно посмотрел на склон оврага, словно на своего кровного врага. Ни единого корня, выступавшего из земли, ни травинки, ничего — сплошная земля, размеченная до грязи непрерывным дождем. Выбирался Ричард долго, тренируясь в орочьем языке и постоянно вспоминая их обсценную лексику. Ругался он красочно, без повторов. Можно было бы — сам себя слушал бы с наслаждением. Выбравшись все же наверх, Ричард неверяще посмотрел на оставшуюся внизу жижу. Вот же приключение на его голову.
Тот овраг он припоминал Сержу потом не раз.
— Почему ты вообще оказался там один, без слуг? — спросил как-то друг.
Ричард в ответ лишь скривился.
— Ты сейчас издеваешься? Магии, чтобы удержать их, у меня на тот момент точно не хватило бы. А по своей воле меня никто сопровождать не стал бы. Я мог бы приказать им отправиться туда и привезти тебя. Но вряд ли ты попал бы во дворец живым.
Хотя когда они оба очутились во дворце, на мертвеца походил скорее Ричард: угрюмый, обессиленный, с трудом передвигавший ноги, весь черный от покрывавшей его грязи, злобно сверкавший глазами и готовый с потрохами съесть любого умника, который посмел бы косо посмотреть на наследного принца. Серж все это время левитировал возле лошади в бессознательном состоянии.