Нежить
Шрифт:
Он словно на крыльях летел обратно в лесной лагерь, чтобы покинуть его навсегда.
— Дон, Дон, ты обязательно должен с ней познакомиться, — кричал он. — Вот видишь, у тебя тоже получится, у меня ведь получилось, главное верить, пытаться снова и снова! Я счастлив прямо до неприличия!
Донелли, как всегда сдержанный и рассудительный, только улыбнулся, не представляя, как обращаться с таким количеством счастья.
— Что будешь делать теперь? — спросил он несколько неловко. — Пойдешь на арену?
Трегер рассмеялся:
— Едва ли. Ты знаешь, как
Ночами они почти не спали. Они всё болтали, обнимались и занимались любовью. Секс оказался невероятной радостью, игрой, счастливым открытием. Технически он никогда не бывал так хорош, как в мясной лавке, но Трегера это не беспокоило. Он учил Лорел раскрываться перед ним. Быть искренней. Сам он раскрыл перед ней все свои секреты и жалел еще, что у него их так мало.
— Бедняжка Джози, — повторяла по ночам Лорел, тесно прижав к Трегеру свое теплое тело. — Она даже не знает, чего лишилась. А мне вот повезло. Таких, как ты, на всем свете не сыщешь!
— Нет, — отвечал Трегер. — Это мне повезло.
И они, смеясь, принимались спорить.
Донелли переехал в Гидион и тоже поступил в театр. Он сказал, что без Трегера работать в лесу стало неинтересно. Они проводили втроем много времени, и Трегер сиял от счастья. Ему хотелось, чтобы его друзья стали друзьями и для Лорел, и он уже много рассказывал ей про Донелли. И еще ему хотелось, чтобы Донелли увидел, как он счастлив теперь, убедился в том, что вера приносит свои плоды.
— Она мне нравится, — сказал Донелли с улыбкой в первый же вечер, когда Лорел ушла.
— Я рад, — кивнув, ответил Трегер.
— Грег, ты не понял, — возразил Донелли. — Она мне действительно нравится.
Они проводили втроем много времени.
— Грег, — сказала Лорел однажды ночью, когда они лежали в постели, — мне кажется, что Дон… ну… запал на меня. Понимаешь?
Трегер перекатился на живот и подпер голову кулаком.
— Господи, — только и сказал он. В его голосе слышалась озабоченность.
— И я не знаю, как себя вести.
— Осторожно, — ответил Трегер. — Он очень ранимый. Возможно, ты первая женщина, которая вызвала у него интерес. Постарайся быть с ним помягче. Я бы не хотел, чтобы он прошел через те же муки, что и я, понимаешь?
Секс у них никогда не бывал таким же хорошим, как в мясной лавке. И Лорел стала замыкаться в себе. Все чаще и чаще сразу же после секса она засыпала; те ночи, когда они болтали до самой зари, остались в прошлом. Возможно, им уже нечего было друг другу сказать. Трегер заметил даже, что она стала сама заканчивать истории, которые он ей рассказывал. И ему редко удавалось вспомнить что-то, чем он еще не успел с нею поделиться.
— Он
Она неуверенно помолчала, затем ответила:
— Я не могу рассказать тебе. Это касается только Дона и меня. Он сказал, это несправедливо, что я прихожу и подробно рассказываю тебе обо всем, что между нами с ним происходит. И он прав.
— Прав?! Но ведь я-то рассказываю тебе обо всем! Не забывай, ведь мы с тобой…
— Да, я знаю, но…
Трегер помотал головой. Гнев в его голосе поутих.
— Лорел, объясни мне, пожалуйста, что происходит? Мне вдруг стало страшно. Не забывай, ведь я люблю тебя. Почему же все изменилось так скоро?
Черты ее лица смягчились. Она села в кровати, протянула к нему руки, и простыня упала, обнажив ее полные мягкие груди.
— Ах, Грег, — сказала она. — Не беспокойся. Я люблю тебя и всегда буду любить, но дело в том, что, кажется, его я тоже люблю. Понимаешь?
Трегер, успокоенный, устремился в ее объятия и страстно поцеловал ее. Но вдруг снова всполошился.
— Погоди-ка! — воскликнул он, стараясь за шутливой строгостью скрыть дрожь в голосе. — А кого ты любишь больше?
— Тебя, конечно, а как же иначе?
Улыбаясь, он вернулся к прерванному поцелую.
— Я знаю, что ты знаешь, — сказал Донелли. — Наверное, нам нужно поговорить.
Трегер кивнул. Они встретились за кулисами театра. Три его трупа стояли у него за спиной, скрестив руки на груди, словно телохранители.
— Ладно, давай.
Он посмотрел на Донелли в упор, и лицо его, на котором до этих слов собеседника играла улыбка, стало вдруг непривычно суровым.
— Лорел просила, чтобы я сделал вид, будто ничего не знаю. Она сказала, что ты чувствуешь себя виноватым. Но знаешь, Дон, притворяться было нелегко. Наверное, пора нам поговорить обо всем начистоту.
Донелли опустил взгляд своих бледно-голубых глаз в пол и засунул руки в карманы.
— Я не хочу делать тебе больно, — сказал он.
— Так не делай.
— Но притворяться мертвецом я тоже не хочу. Я живой человек. И я тоже люблю ее.
— Мне казалось, что ты мне друг, Дон. Полюби кого-нибудь другого. А так ты только сам себе сделаешь больно.
— У меня с ней больше общего, чем у тебя.
Трегер молча смотрел на него.
Донелли поднял на Трегера взгляд. Потом, сконфузившись, вновь стал смотреть в пол.
— Сам не знаю. Ох, Грег. В любом случае она сказала, что тебя любит больше. Я и не должен был надеяться ни на что другое. У меня такое чувство, будто я ударил тебя ножом в спину. Я…
Трегер молча смотрел и слушал. Наконец он тихонько рассмеялся.
— Вот черт, я не могу это слышать. Послушай, Дон, вовсе ты меня не ударил, брось, не говори ты таких вещей. Наверное, раз ты полюбил ее — значит, так должно было случиться. Я только надеюсь, что все сложится хорошо.