Неживая вода
Шрифт:
Сверкнула еще одна молниевая вспышка, но грома не последовало. Вместо этого что-то со свистом вспороло воздух, и промеж глаз чудовища вошла длинная, острая, поблескивающая серебряными гранями стрела. Навий ничего не сказал, даже не вскрикнул, только взмахнул руками, как деревянная марионетка, надломился и упал навзничь.
В это же время один из дымных столбов истончился, посветлел и истаял окончательно. Но Игнат не смотрел в сторону леса. Он смотрел на незнакомца, что стоял спокойно посреди
— Убить нельзя? — повторил незнакомец и снисходительно усмехнулся. — А я сумел. Надо только знать — как.
8
Один Касьян не растерялся. Воровато оглянувшись, потянулся к выпавшему ружью.
— Стоять!
Незнакомец отшвырнул самострел и вытащил спрятанный за поясом пистолет.
— В сторону! — уже более спокойным тоном произнес он.
Касьян, словно обжегшись, отдернул руку, заскулил:
— Да я без злого умысла, пан! Ты ведь спаситель наш!
И Игната замутило от острого приступа гадливости.
"Этот ничем не побрезгует, — подумал он. — Без разницы, перед кем пресмыкаться: перед человеком или навью".
Серые фигуры существ маячили сбоку, но не двигались. Игнат видел опущенные на грудь головы, сгорбленные плечи, безвольно болтающиеся руки — словно у них разом кончился завод. И кто они теперь? Нежить. Мертвые механические куклы.
Незнакомец двинулся вперед, и его шаг оказался по-навьи тяжелым: земля под Игнатом дрогнула, просела. Наклонившись над поверженным монстром, незнакомец ухватил голову мертвеца обеими руками и резко повернул. Хрустнули шейные позвонки.
— Так вернее будет, — сказал незнакомец и выпрямился.
Из-под надвинутого на самый нос картуза сверкнул желто-зеленый глаз — только один. Там, где должен был находиться второй, клубилась тьма и белыми гребнями выступали шрамы.
Игната пронзило ледяной иглой узнавания.
Одноглазое лихо. Изгнанный из пекла черт.
Это он передал Игнату ключ от механической конструкции в подземной лаборатории. Это он говорил голосом Господа в заброшенной ставкирке. Он просил принести от мертвой воды семь капель прежде, чем Игнат возвратится в Солонь. Да не дождался. И теперь пришел требовать свое.
Сердце зашлось в тревоге, но Игнат не двинулся с места, стиснул кулаки. Не испугался он нави. Не испугается теперь и черта.
— Узнал? — донесся до парня насмешливый и тихий голос.
Только теперь Игнат заметил, что стоит, не шевелясь, набрав полные легкие сырого воздуха, да так и не решаясь выдохнуть обратно. Расслабился. Выдохнул. Попробовал усмехнуться в ответ — не вышло, поэтому ответил спокойно:
— Узнал.
— А вы — узнали? — обратился черт к застывшим существам.
Те разом, как по команде,
— Да… да-а… — донес ветер змеиное шипение.
— Сила теперь — моя, — продолжил черт. — Понимаете это?
— Да… — и распрямились поникшие плечи.
— Будете служить мне… как служили раньше?
— Да… — и навьи шевельнулись, шагнули вперед, и одновременно с их шагами завибрировала почва, а где-то за лесом голодной собакой заворчал гром.
"А все-таки, не избежать бури", — взволнованно подумал Игнат.
Наверное, это понимали и жители Солони. За все время разговора с навью из домов не вышел ни один человек, никто не поспешил на помощь Касьяну. Даром, что бабки Стеши науку перенял: переговоры с нечистью — его забота. Справился один раз — значит, справится и во второй. И сидели солоньцы, как мыши в подполе. Прижимали к груди детей. Дрожащими руками укладывали скарб. А вдруг — громыхнет? Вдруг — полыхнет? Да не молнией — заревом пожара в полнеба? Тогда останется одно — бежать! А пока — сидели тихо. Выжидали. Надеялись…
Игнат мельком глянул на мужика. Все это время спокойно сидевший на земле, Касьян пошевелился. Его глаза беспокойно забегали по сторонам, но потянуться к ружью он не осмеливался.
— Давно ли… вернулся? — спросил черт и встал напротив Игната — худой, сутулый. Но смотрел не на него, смотрел на Касьяна. И пистолет в его руке не дрогнул.
— Три дня как, — ответил Игнат. — Нешто, донес кто-то?
Черт ухмыльнулся.
— Дымовой сигнал… распознал. А лучше сказать… вонь гниющих душ почуял. Почему не вернулся… как было велено?
— Это ты холуями своими повелевай, — Игнат дернул подбородком в сторону нави. — А я человек вольный.
— Что ж ты… вольный человек… слово свое не держишь? Обманом… душу пятнаешь?
— Душу я давно запятнал. Да и не только обманом, — Игнат опустил голову, испугавшись, что перед его глазами вновь замелькают знакомые лица: Марьяны — скорбное, Сеньки — потерянное, Эрнеста — залитое кровью.
— Эх ты! — сказал черт, и почудилось, в обычно бесстрастном тоне промелькнула нотка горечи. — Сказано было… добрыми намерениями…
— Выложена дорога в ад, — закончил Игнат и кивнул. — Все знаю. Все изведал. Да после всего увиденного жить бы спокойно не смог. Откуда путь мой начался — туда и вернулся. И кто мне задолжал — с того пришел долг требовать.
— С нави?
— И с нави тоже. А больше — с этих вот.
Игнат кивнул в сторону Касьяна, и тот ощерился, пригнулся, как попавший в капкан волк, засверкал мрачными глазами. Того гляди — изойдет пеной, набросится, целясь желтыми клыками в горло.
— Не думай даже, — велел Касьяну черт.