Нежная королева (Хельви — королева Монсальвата)
Шрифт:
В этих местах рос самый крупный и самый сладкий виноград — черно-синий, как глаза Хельви. Как ему только приходило в голову дразнить ее в детстве «виноградными глазами»? Деми вздрогнул и даже натянул узду. Он вспомнил! Вспомнил что-то из своей той, запретной, жизни, когда еще не погиб отец и не угасла от горя мать, когда они все вместе совершали долгие путешествия в Гранар.
Почувствовав сдерживающую руку седока, Кайлот от неожиданности встал на дыбы, но консорт быстро успокоил его, похлопав ладонью по шее. Он сам не сразу пришел в себя, осознав, что крепкий барьер его памяти сломан, и детские воспоминания хлынули безбрежным, как весенний паводок, потоком. Харвей в одно мгновение увидел и злобных псов охотничьей своры, несущихся на него по зеленому лугу перед крытой балюстрадой, где беседуют за столом красиво одетые люди, и крепкие отцовские руки, подхватившие его подмышки и вскидывающие высоко-высоко в безоблачное синее небо, по которому чиркают черные ласточки, и заплаканную крошечную девочку с ангельскими бледно-золотыми кудряшками и здоровенными, темными от испуга глазами…
Вверх в горы до холодного озера Колвилл, из которого вытекала голубая лента реки Арконты, питавшей пресной всю предгорную долину Харвею еще время от времени попадались небольшие деревеньки виноградарей. Сидевшие у ворот старики подтверждали, что видели на рассвете бледную, как утренний туман, всадницу, тенью скользнувшую мимо на призрачном белом скакуне.
Дальше пошли хутора в узких горных распадках. Трудившиеся на очищенных от камней клочках плодородной земли мрачные кряжистые крестьяне угрюмо посматривали на одинокого путника и с подозрением относились к его вопросам. «Никого мы не видели». «Горный туман часто на что-нибудь похож». «Женщина? В белом? Чур меня! Чур!» «Он ищет старуху Морриган в образе призрачной девы. Уходим с полей!» Женщины крестились и спешили по домам, а мужчины угрожающе сжимали лопаты: мол, проезжай своей дорогой.
Харвей с досадой отворачивался от них и мчался дальше. Видел он когда-то старуху Морриган у горного ручья. Если надо, не боится встретить ее еще раз. Но ему нужна Хельви!
К исходу второго дня консорт оказался в местах, где еще недавно бушевала война кланов, подавленная Босуортом. Изредка попадались обгоревшие брошенные остовы домов, сломанные запруды через ручей, кое-где на деревьях все еще болтались повешенные, а на полях битв торчали из земли высокие колья с насаженными на них головами — мачты Махи, ставившиеся в честь Морриган. Не даром злая старуха стирала в горном водопаде одежду воинов, которым еще только суждено было погибнуть, и вниз стекали кровавые воды!
Харвея никто не останавливал, лишь на одном из подобных полей нищие мародерши в клетчатых платках кружили, как воронье, над мертвыми телами, и Деми разогнал их грозным окриком. Подхватив одну из старух за косу, консорт поднял ее на уровень седла и потребовал ответа, не видала ли она в здешних местах белую всадницу. Каково же было его удивление, когда вместо сморщенной физиономии к нему повернулся гладкий желтовато-белесый череп с пустыми глазницами. Беззубый рот зашелся каркающим смехом, и мародерша рассыпалась стаей черных облезлых ворон, оставив в руке консорта лишь седой клок волос, который Деми с отвращением отшвырнул от себя.
Среди камней еще во всю лежал снег, и Харвей поежился, только теперь сообразив, что не взял с собой теплого плаща. В долине было почти жарко. Третий день пути вывел его сначала к сухим зарослям боярышника, затем к замерзшему водопаду. Но ни синих львов, ни золотых грифонов он на этот раз не встретил. Белый, заметенный перевал Монтаньяра вставал перед ним стеной.
Глядя на горы, Харвей вдруг испугался, что Хельви слишком сильно обогнала его и теперь, наверное, уже под стенами Монтаньяра. Если он не остановит королеву до того, как ворота небесной обители закроются за ее спиной, прекрасный Монтаньяр может и не выпустить молодую женщину обратно. Деми торопил коня, но Кайлот не мог преодолеть время. Въезжая на продуваемое всеми ветрами плато, консорт боялся, что теперь, когда он преследует Хельви, чтоб вернуть ее в мир живых, Монтаньяр не захочет показаться ему.
Перевал был совершенно пустынен. Лишь слабая снежная взвесь в воздухе, колеблемая ветром, предвещала скорый буран. Деми опустил поводья и машинально упокоил ладонь на рукоятке меча. На свежем снегу перед ним ясно виднелись одинокие следы копыт. Это не были подковы Кайлота. Узкие чашеобразные отпечатки иноходца заметались белой порошей. Их Харвей узнал бы из тысячи. Следы Пенки уходили вверх по склону и обрывались, словно конь взлетел прямо с перевала или исчез, найдя дверь в другой мир.
Принц погрузился в размышления, его пальцы рассеянно теребили круглую рукоятку меча. Эмаль приятно ласкала кожу, это был подарок лорда Монтаньяра, его древнее оружие для борьбы с «могильщиками». Неожиданно Харвея обожгла догадка. Он с силой потянул клинок из ножен и, вытащив его на белый свет, вскинул над головой. Сталь сверкнула серой молнией в сгущающейся снеговой завесе, словно разрубила ее пополам. Пелена с глаз всадника спала. Меч хозяина Монтаньяра открыл ему путь в светлую обитель. Замок точно парил над склоном, его ворота были закрыты, мост над пропастью окутан клубами тумана.
Пустив Кайлота шагом, Деми въехал на мост, прекрасно понимая, что сейчас в замке его не ждут и не хотят видеть, а значит в любой момент камни под копытами коня могут растаять в воздухе, и он окажется глубоко в ущелье, дна которого не было видно. Но клинок хранил будущего короля Гранара, как талисман. Ведь вместе с Харвеем вниз полетел бы и меч.
На башнях не было часовых. Не пели трубы, как в первый раз. Веселые, беспечные обитатели Монтаньяра не встречали гостя. Замок словно насторожился и замер, ожидая грубой атаки смертного. Деми рукояткой меча постучал в дубовые ворота. Они отворились сами собой, с тяжелым натужным скрипом.
Опять пустота. Слабое, как вздох, дуновение, и перед Харвеем возник молчаливый бесплотный страж, поманивший его за собой. От чего высохли все сады Монтаньяра? Лишь колючие ветки хрустели под ногами консорта да позвякивала лошадиная уздечка.
— Ты видишь, во что превратился мой прекрасный дом от печали по раннему уходу Хельви? — Исполненная милосердной грусти улыбка лорда Монтаньяра остановила Харвея. — Спасибо, что ты пришел вернуть мне меч прямо сюда. — хозяин горной обители кивнул с невыразимой благостью, но Деми не позволил себе подчиниться его мягкой, придавливающей воле.
— Я пришел сюда вовсе не для того, чтоб вернуть твой меч. — поклонился консорт. — А для того, чтоб забрать свою жену. Ты сам сказал, что ей рано уходить!
— Но она устала. — спокойно возразил лорд Монтаньяра. — Мы взвалили на ее плечи слишком непосильный груз, — он вздохнул, — И Хельви его вынесла. В мире бывают такие светлые души… Вынесла и упала. Теперь место королевы здесь.
— Ее место рядом со мной! — закричал Деми. — Я не уеду без нее.
Вместо ответа хозяин Монтаньяра сделал гостю знак следовать за ним. Они поднялись в светлые покои, где когда-то Харвей уже побывал. Великий король Рэдрик и его нежная супруга встретили и проводили гостей к окну. Там неподвижно сидела их дочь с открытой книгой на коленях, ветер перелистывал страницы, но она не читала. Взгляд Хельви был устремлен куда-то вдаль, а лицо дышало невыразимым покоем. Кроме покоя, была усталость — полная, не оставляющая места для жизни, затаившаяся в опущенных уголках губ, в безвольно лежащих на подлокотниках кресла белых руках. У Харвея чуть не разорвалось сердце от жалости.
Он бросился к ней, упал на колени, пытался обнять, прижать к себе. Ответа не было. Опущенные ресницы королевы даже не дрогнули.
— Она не хочет уходить с тобой. — строго сказал лорд Монтаньяра. — Хельви приехала к нам сама, по своей воле. Ее раны при родах не страшнее, чем у любой женщины, но она умирает, потому что не хочет жить.
На мгновение Харвею показалось, что тонкие брови его супруги надломила боль.
— Ее место среди людей. — воскликнул он. — У нее сын, она должна…