Нежная смерть. Сборник рассказов
Шрифт:
Суббота.
Ну, проснулась я в два часа дня, да и то, потому что кто-то меня захотел по телефону… отвечаю на звонок… слышу бодрый голос, который практически криком оповестил меня о том, что сегодня встреча одноклассников… и что все они очень хотят меня видеть… я с трудом сдерживаю себя, чтобы не послать это «милое» создание… ответила "я подумаю" и быстро положила трубку… посмотрела на экран мобильного и увидела множество пропущенных вызовов… "а они настырные" подумала я.
Ползу на кухню. Кофе.
Сегодня день уборки, стирки и обновления продуктовых запасов.
Все убрано и приготовлено. Спать.
Воскресенье.
Опять сплошная пустота, которая поглощает тебя как черная дыра. На душе неспокойно, плакать хочется. Хорошо начался денек… весь день в одиночестве…
Кофе… Сигареты… Кофе…
Ничего не хочется… пришло какое-то разочарование во всем. Все кажется блеклым и не нужным. Моя жизнь… зачем она? Зачем я каждый день просыпаюсь
Тебя это уже не волнует… уже все равно, даже если придет просить прощение… не пущу и трубку не возьму, хватит…
Забуду все… все забуду… сделаю так, чтобы ни вспоминать о нем… все сообщения уже удалены…
Прошлое – это прошлое, и держаться за него уже глупо. Собралась… выхожу на улицу. На улице пасмурно… достаю из кармана сигареты и выкидываю их в ближайшую урну. Поднимаю глаза к небу и тихо шепчу: «Здравствуй новая жизнь. Без него, без сигарет и депрессии». Медленно опускаю голову и улыбаюсь прохожим… они опять удивлены… ну и пусть… я начала новую жизнь.
ВЫДУМАННАЯ РЕАЛЬНОСТЬ
Со своим последним представлением я решила выступить в своем родном городке, в котором не была, наверное, лет десять. Я понимала, а точнее была уверена, что не смотря на то, что прошло столько времени, наше быдловатое общество не изменилось и оно не поверит, что кроме пьяниц, наркоманов, богачей и бомжей, везучих и неудачников, в мире есть люди, которые умеют творить чудеса. Но почему-то, меня тянуло туда, и не мешкая, я собрала вещи и отправилась навстречу своим последним приключениям. Всего полтора дня пути и я на месте.
На удивление начало осени выдалось теплым, без дождей и мне на редкость повезло, что я попала на День города, который должен был проходить на свежем воздухе, что было мне очень кстати. За то время, что была в пути, я до мелочей продумала свое выступление, и с готовым номером отправилась договариваться с организаторами праздничного мероприятия. Узнав, что с их стороны материальных затрат не будет, отказывать они не стали, и удовлетворенная положительным ответом, я отправилась готовиться к празднику.
Три дня в волнительном ожидании и вот, наконец, настал День города. И под звездным темно-синим небом уже стою возле сцены. По моей просьбе мой выход объявлять не стали, т.к. хотелось сделать это неожиданно. И мне удалось. После громкой, словно бьющей по голове музыки, все смолкло. Как я уже говорила, наши быдловатые и уже, изрядно подвыпившие, люди стали возмущаться, выкрикивать неадекватные реплики, смешанные с грубым матом, кидать в ограждение сцены пустые смятые банки от пива. Но когда, под тихую мелодию плавно стал открываться занавес, люди стали замолкать и смотреть на сцену, в ожидании ответа, что же сейчас будет.
На сцене стояли огромные свечи, выстраивая слева и справа «горящие стены». На заднем плане висело угольно-черное полотно, создающее визуальное впечатление тоннеля, засасывающего своей черной глубиной бесконечности. Народ все так же недоумевал, но продолжал всматриваться в декорации сцены. Звенящая музыка перестала раздражать людей. Она проникала им прямо в уши и придавала некое блаженство. Вот кто-то из толпы выкрикнул: «Смотрите, что это?». Они увидели, как из глубины того самого «тоннеля», стало появляться серое облако, в котором вырисовывался образ девушки в белом полупрозрачном одеянии. Из уст ее лилась песня на незнакомом им языке. Ступив на кроваво-красный бархат босыми ногами, она будто поплыла на середину сцены и замерла. Остолбенели и люди, ведь в их Богом забытом городишке таких номеров отродясь не было: никто не ставил таких декораций и не пел без микрофона. Все молчали, и девушка, раскинув руки в стороны, тут же продолжила свою дивную песню. Резко разжав кулачки, в ее ладошках появились несколько чудных бабочек, радостно разлетевшиеся в разные стороны. Затем в такт песни, как бы пританцовывая, она стала раскачиваться и рассекать длинными рукавами воздух. Ее движения были настолько плавными, а песня мелодичной, что некоторые из людей, как зомбированные стали раскачиваться вместе с ней. С каждым ее взмахом из рукавов вылетали бабочки, которые подлетали к детям и щекотали им носы. Ребятня радостно смеялась и пыталась поймать это чудное явление. Девушке было приятно слушать веселый смех детей, и от этого ее голос все больше и больше наливался звонкими нотами, льющимися откуда-то изнутри, из груди, из сердца. Вырывающийся из души поток необычных звуков, был настолько мощным, что в конце песни он «взорвался» огромной волной разноцветных, светящихся, больших и маленьких бабочек, которые выпорхнули из распахнутой прозрачной накидки девушки. Публика ошеломленно смотрела на радугу из насекомых, которая парила над ней, рассыпая мелкие золотистые искорки со своих крылышек, и восторженно кричала и аплодировала.
Я стояла на сцене и наслаждалась, что люди все-таки верят в чудеса и с благодарностью улыбалась им. Но не тут-то было. Кто-то из пьяной компании начал выкрикивать в нецензурной форме, что я шарлатанка и снова кидать пустые бутылки за ограждение, остальные пьяные товарищи его поддержали. Но многие семейные пары, пришедшие на праздник с детьми, не могли поверить, что этот номер с бабочками обман. Завязалась словесная перепалка. Одни яростно доказывали, что это чудо, а другие, что это лишь фокусы. Я предвидела такую реакцию и была готова к ней, поэтому спокойно продолжила вторую часть своего выступления.
Зазвучала совсем другая мелодия, но такая же гармоничная и приятная на слух. Но я уже не пела, а показывала неверующим то, что любой иллюзионист, фокусник и шарлатан сделать не может. И в таких случаях меня всегда выручал мой горячий друг – огонь. Протянув руки к публике, я медленно разжигала его на своих ладонях, раздувая искры над головами зрителей, одновременно наблюдая за их реакцией. И вдруг среди толпы я увидела того самого парня, в которого была влюблена десять лет назад. Он стоял и внимательно смотрел на сцену. Я поняла, что он узнал меня. И это было так неожиданно, что мое сердце заколотилось, и я замерла, вспоминая все то, что раньше связывало нас. Огонь продолжал пылать на моих ладонях, поэтому взяв себя в руки, я быстро вернулась и продолжила номер. Все горело внутри, как в первый раз. Внутренний огонь стал вырываться наружу. Мерцая золотыми искрами и переливаясь разными теплыми красками, он охватил мою одежду, мое тело. Кто-то уже испугался, думая, что я сжигаю себя заживо. Музыка стала играть громче. Мощный звук необычной мелодии сочетался с плавными движениями моего тела и огня. А угольно-черное полотно на заднем фоне сцены гармонировало с ночным звездным небом, что создавало некую космическую атмосферу. Размахивая в танце руками, языки пламени так и пыхали в сторону зрителей, разливаясь ярким, разноцветным салютом. «Горящие стены», созданные из огромных свечей, то и дело подхватывали ритм танца и вспыхивали с разным интервалом времени и мощностью. Игра с огнем больше понравилась зрителям и на каждый залп салюта, они восторженно кричали. Я еще не забыла, что многие все еще не верят, поэтому с каждым разом все больше и больше разжигала руками огонь и посылала его в темное небо, чтобы тот рассыпался мелким золотом над поднятыми головами толпы. Это было потрясающее зрелище. Я сама не ожидала, что так получится и от радости закружилась в танце. Кружилась, не останавливаясь, засасывая в воронку пламя огня. Все удивлялись, как у меня это получается, как я все еще не сгорела. А мне было неописуемо тепло и так хотелось подарить его тем, кто меня окружал на данный момент, что в конце танца я воспроизвела такой мощный залп салюта, что вся улица озарилась разноцветным светом, а сама в это время исчезла в серой дымке. Пока зрители наслаждались разноцветными салютом в небе и гадали каким образом и куда я исчезла, я приготовила последнюю часть номера, чтобы «добить» неверующих.
Снова из ниоткуда появился образ девушки и рядом с ней стоящий большой предмет. Это был мольберт ростом с человека. «Что же будет на этот раз?» – подумали люди и с нетерпением смотрели на сцену. Так как я чувствовала, что это мое последнее выступление, эту заключительную часть я старалась выполнить с тонким подходом, с особой чувствительностью и большей любовью. Поэтому я решила спеть свою любимую песню «Любите друг друга», которую пела мне в детстве моя, еще живая, мама. Для особого проникновения в черствые сердца людей решила дополнить декорации теплым дождем, который окутывал своими мокрыми объятьями и олицетворял грусть и одиночество этой, стоящей на сцене девушки, то есть меня. Спев первый куплет, я позволила себе расплакаться. Стекающие по щекам слезы, превращались в голубые сапфиры, а затем, упав на пол, они разлетались синими маленькими птичками в разные стороны. Я верила, что мои танцы, игры с огнем, смысл песни и эти слезы, птички и бабочки, смогут растопить сердца людей и поверить в чудеса. Под тихий шум дождя, допевая второй куплет, в котором говорилось, что все в наших руках и мы сами можем творить свою жизнь, я подошла к мольберту, опустила пальцы в светящиеся краски, и не переставая петь, стала выводить на полотне образ. С каждым движением моих рук, зрители узнавали в нем, что-то знакомое, но не могли понять, кто же это. И только тогда, когда был сделан последний мазок, люди узнали Его. Под изумленные взгляды толпы образ, будто ожил. Он радостно улыбался и был настолько счастлив видеть всех, что не удержавшись, снизошел с полотна и ринулся к зрителям. Не столь четкий для глаз, но узнаваемый сердцем образ Иисуса, мощной волной окутал всех, кто был на этом празднике и растворился в теплом осеннем воздухе, оставляя в сердцах и душах каждого, частичку своей любви и радости. Гром аплодисментов, восхищенные крики были явными признаками того, что мне удалось поделиться с людьми своей искренней любовью, и они ее приняли. Я еще не понимала, что рисуя пальцами Иисуса, я выражала свой внутренний мир. А когда внутри стало легко, будто тяжелый камень свалился с души, я осознала, что оживший образ был моей душой, которую я, не раздумывая, подарила людям.