Нежная стерва, или Исход великой любви

Крамер Марина

– Не судьба, значит, – вздохнул Розан. – И почему так бывает, не скажешь?

– Не знаю.

– А ты так и собираешься остаток жизни хранить верность кинувшему тебя Малышу? Не много чести ему?

– Ты не поймешь этого, Розан.

– Да уж, куда мне до вас-то!

Интерес к жизни вернулся, да, но жить становилось все тяжелее. Егор повсюду таскал за собой блондинку, а ведь бывали и мероприятия, на которых и Коваль обязана была появляться как глава крупной фирмы, много средств отдающей на благотворительность.

Одно радовало ее во время этих встреч – взгляд мужа, пробегающий по ней и выдающий истинные чувства, маскируемые под равнодушие. Он пожирал ее глазами и, дай

она повод, вцепился бы в нее, взяв прямо посреди зала. Это скользило во всем: в дрожащих пальцах, в прищуренных глазах, в плотно сжатых губах… Он по-прежнему хотел ее. Его девочка, явно наслышанная о красавице-сопернице, старалась не попадаться на глаза, а Егор злился, видя, как вокруг Марины увиваются мужики – старые и молодые, богатые и не очень, влиятельные и не совсем. Уж чем-чем, а мужским вниманием она не была обделена никогда. Коваль всем мило улыбалась, болтала ни о чем, танцевала, но отношений ни с кем не завязывала, на корню пресекая попытки перейти на "ты". Ее это не интересовало. Зато очень заботило Егора, подозрительно глядевшего на жену при каждой встрече – с кем пришла, с кем уходит. Марина старалась не замечать его, хотя это давалось с большим трудом. В принципе, она могла бы и не посещать этих полусветских мероприятий, но делала это скорее ради развлечения – ее забавляло поведение полублатной элиты, еще вчера щеголявшей в спортивных брюках с лампасами и толстыми цепями на бычьих шеях. А вот нынче они все переоделись в костюмы от Прады и Версаче, нацепили перстни с бриллиантами и изо всех сил старались скрыть, кто откуда вылез. Коваль со своим высшим образованием и неплохим знанием английского давилась от смеха, наблюдая, как мучительно некоторые подбирают слова, опасаясь съехать вдруг на такую привычную и родную для многих "феню". И однажды все же не выдержала, расхохотавшись на сделанное ей в изящной форме предложение "поехать в номера", законченное фразой "в натуре, все кайфец будет, реально!". Оно исходило от владельца, как ни дико звучит, типографии и книжных магазинов Лешки Борисова по кличке Печатник. Танцуя, он небрежно положил свои лапы на Маринин зад, обтянутый тонкой черной тканью платья, и, когда она велела их убрать, он и предложил ей логичное, по его мнению, завершение вечера. Так оригинально Коваль в постель еще не приглашали…

Разумеется, она отказалась, но настырный Печатник не отпускал, прижимая ее к себе, и это не укрылось от ревниво следящего за Мариной Егора. Оставив свою девочку, он ленивой походкой приблизился и, взяв Печатника за шиворот, оттащил от жены. Тот вылупил глаза и злобно спросил:

– Малыш, попутал что-то?

– Держи свои руки от нее подальше, – бросил Егор, отходя.

– Нет, постой! – преградил ему дорогу Печатник. – Я не понял – что это значит? Она здесь не с тобой!

– А домой поедет все равно без тебя! – отрезал Егор, стряхивая руку Печатника со своего рукава. – Еще раз тебя увижу – грохну.

Пьяный уже Печатник не снес оскорбления, забыв, с кем имеет дело, и снова ухватился за пиджак Егора, но тот, коротко размахнувшись, ударил горе-жеребца в челюсть, опрокинув на пол. Потом, на глазах изумленной публики, взял Коваль за руку и потащил за собой к выходу из зала, запихивая в холле в лифт. Она вырывалась:

– Что ты позволяешь себе?!

– Замолчи! – велел он, выдергивая ее из кабины и увлекая наверх по темной лестнице.

Там, прямо на площадке, он задрал узкую юбку платья, разодрал тонкое кружево трусиков и вломился в Марину, прижав лицом к стене. Это было ужасно – муж, насилующий ее на лестнице, как последнюю шлюху… Она сползла по стене вниз, а Егор спокойно застегнул брюки и посмотрел сверху вниз:

– Вот в этом ты вся, Коваль.

Видела бы себя сейчас со стороны!

Она подняла глаза, наполнившиеся было слезами, но вмиг высохшие от злости:

– Зато ты джентльмен! Что, полегчало? Твоя блондинка такого не умеет, ведь правда? Не трудись отвечать, я знаю, что не умеет, иначе ты не стал бы поступать со мной вот так… по-скотски… А скажи-ка, ее ты тоже зовешь сладкой своей девочкой, как меня?

По его лицу пробежала тень, он повернулся и ушел, оставив Марину одну на грязной лестнице. Она посидела там какое-то время, а потом вышла через черный ход, уже от машины позвонив на мобильный Максу. Когда они с Лехой прибежали, запыхавшись, Коваль злобно уставилась на них:

– Ну, и где мы, на хрен, ходим? Вы видели, что меня нет в зале?

– Да, – пробормотал Макс.

– Так почему не искали?

– Мы…

– Так, все ясно, – перебила она. – Еще один косяк – и можете искать другое место работы! Поехали отсюда!

Дома с горя надралась, как портовый грузчик, и уснула прямо в вечернем платье. Приехавшая утром Ветка была в шоке:

– Что происходит с тобой? Ты выглядишь просто ужасно!

– А чувствую себя еще хуже, поверь! – сообщила Марина, выдираясь из узкого платья.

– Что творится с тобой в последнее время, подруга? Самоуничтожаешься потихоньку? Пьешь, куришь, сидишь взаперти, а если и выбираешься куда-то, так потом впадаешь в депрессию.

– Ветка, – сидя в одном лифчике и черных чулках, призналась Коваль. – Вчера мой дорогой Егор отымел меня, как вокзальную дешевку, прямо в лестничном пролете. Меня! Только что десять баксов за работу не бросил…

– Головой ударился где-то? – изумилась она. – Что, прямо так, на лестнице?

– Хорошо еще, что не в туалете!

И тут Ветка захохотала:

– Бедный Малыш! Вот приперло мужика, удержаться не смог! А молодуха его что же?

– Класс не тот! – засмеялась и Марина. – Нет того задора и выдумки! Я ж профи в этом виде спорта, куда ей!

Словом, Ветка убедила подругу, что переживать особо нет повода, что уж такого случилось? Да, не очень приятно, но не смертельно, тем более, зная Егора, Марина подозревала, что он сейчас мучается посильнее, чем она. И оказалась права – в обед ей привезли огромную охапку белых роз с запиской: "Прости за вчерашнее. Е. М.". Розы Коваль распорядилась убрать с глаз подальше, а записку бросила в камин.

Ветка пригласила ее к ним со Строгачом на ужин, терять теперь было нечего, и Марина согласилась. Они поехали на Веткиной машине, прихватив только Макса и Юрку, но велев не отсвечивать и не мозолить глаза. По дороге заехали в торговый центр и там повеселились от души, накупив белья и разных примочек в интим-салоне. Представив лицо Строгача, когда он все это увидит, просто валились от хохота.

– Слушай, Ветка, мы до инфаркта его не доведем? – спросила Марина, устав смеяться.

– Да брось ты! Раньше мы инфаркт заработаем! – отмахнулась подруга. – Он меня сутками дерет, если настроение есть.

Прихватив пару бутылок текилы и гору креветок, они вышли из торгового центра, столкнувшись нос к носу с Егором и его блондинкой, одетой почему-то в блестящее платье из золотистой тафты, это в три-то часа дня! Егор смотрел на Марину вопросительно, явно не одобряя ее вида – черных кожаных шортов, шифоновой черной же маечки, надетой на голое тело, и босоножек на высоченной прозрачной шпильке, делавших ноги еще длиннее.

– Спасибо за цветы, дорогой, – небрежно сказала она и повернулась к его спутнице: – А тебе, детка, я хочу посоветовать кое-что – тренируйся, красавица, иначе он быстро потеряет интерес к тебе, и так и будет за мной бегать в надежде на разнообразие!