Нежная

Фред Винни

"Я теперь во сне это буду видеть, Василий Витальевич, каждый божий день."

Не то чтобы я была слишком расстроена этой перспективой. Совершенно не была. Мне всё нравилось.

* * *

День получился совершенно сумасшедший. Я в бешеном темпе доделывала вчерашнюю работу, параллельно договариваясь с печатниками из типографии по поводу другой работы, которую нужно было сделать ещё на прошлой неделе, но мы не успели, и теперь нас надо было втиснуть в график на попозже, но чтобы по документам всё как бы не изменилось. На меня вечно спихивали такие разговоры, потому что у меня хорошо получалось просить, мне обычно никто не отказывал, и весь отдел этим пользовался, даже в мелочах.

Доходило до того, что меня отправляли в отдел снабжения за бумагой для принтера, хотя ничего криминального в закончившейся бумаге вроде как не было, все просто привыкли, что просить – это к Анечке, Анечка милая, ей всё дадут и никогда не откажут. Проблема была только в том, что когда просили меня саму, я тоже всё отдавала и не отказывала, из-за чего рабочий день проносился галопом, но почему-то мимо плана, и план я доделывала с семи до десяти вечера, когда все любители решать проблемы безотказным методом "Анечка, займись" расходились по домам.

"Но сегодня я не могу."

Ужас предчувствия больших проблем грыз меня с самого утра, и если поначалу меня отвлекали воспоминания о зеленоглазом директоре в одном полотенце, то ближе к вечеру они померкли, оставив меня наедине с грядущей разборкой на тему "уж не офигела ли Анечка шляться ночами неизвестно где".

Днём я была в безопасности, потому что ещё в начале своей работы в "Три-Ви" соврала родителям, что в офисе запрещены мобильные телефоны и нет интернета, и что если меня засекут на камерах в процессе разговора по телефону или даже набора sms, то меня на первый раз оштрафуют, на второй – уволят. Моя сестра Карина, юрист по образованию, за шоколадку подтвердила, что так действительно бывает. Мама поверила, и я уже больше года находилась в блаженном оазисе её не-присутствия с десяти утра до семи вечера, а часто и до самой ночи. Дома я регулярно выслушивала её возмущения по этому поводу, вздыхала, кивала и ничего не делала, потому что меня всё устраивало.

"Но на всю ночь я пока ни разу на работе не оставалась. Она меня точно убьёт. Может быть, соврать, что я ночевала у подружки? Что мы встретились случайно у метро, пошли к ней, а потом напились и уснули, а не позвонила маме я из-за того, что телефон сломался? Нет, это звучит как неумелое враньё. Но проблема в том, что правда тоже будет звучать как неумелое враньё, ещё и дико глупое – уснула на работе, какой бред, кто в это поверит..."

Однажды я действительно осталась ночевать у подружки, не предупредив маму, потому что знала, что если я спрошу разрешения, то она запретит. Я написала маме sms о том, что мы засиделись, опоздав на последний автобус, так что я буду ночевать у подружки, отправила и отключила телефон, сделав вид, что он разрядился. Когда я утром приехала домой, мама встретила меня на пороге лавиной обвинений, заявив, что я лгунья и шлюха, потому что ни у какой подружки я не была, а ночевала у какого-то парня, покрыв позором себя, семью и весь русский народ. Для меня до сих пор оставалось загадкой, почему люди старшего поколения так трепетно относятся к тёмному времени суток, совершенно забывая о том, что сексом можно заниматься днём. Я лично так и делала, с восемнадцати лет, но мама об этом не знала, и ревностно блюла мою честь до двадцати, запрещая мне ходить за ручки с мальчиками, гулять после одиннадцати вечера и брить некоторые места. Я в её запретах проблемы не видела, предпочитая просто держать своего парня подальше от мест, где он может пересечься с моей мамой, этого было достаточно.

"Я бы и себя держала подальше от этих мест. Но здесь у меня выбора никогда не было."

Я давно мечтала съехать от родителей и жить отдельно, но баланс между моей зарплатой и московскими ценами на жильё всегда был не в мою пользу. Я много раз сидела ночами над картой города и меряла расстояния, считала время, складывала проценты, но итог был всегда одинаковый – я не могу себе позволить ни покупку, ни аренду, и не смогу никогда. Даже ипотека под бесчеловечный процент была для меня неподъёмной, я не могла её осилить, даже если согласиться на самый большой срок, с переплатой размером в ещё три квартиры – нет, я не тянула, и помогать мне было некому, никто из моей семьи это не тянул.

"Кроме Карины. Но она не будет мне помогать."

Я её не винила – я бы на её месте тоже не раздавала во все стороны с таким трудом заработанные деньги. Я видела, как беспощадно она пашет, всю жизнь, со школы и до сегодняшнего дня, она выжимала себя до капли и выгрызала у мира своё место под солнцем, я так не умела и не хотела, я не считала жизнью существование, состоящее из бесконечной борьбы.

"Чё ты такая нежная?"

Это был её любимый прикол, она произносила это особым голосом, которым в её детстве озвучивали боевики со Шварценеггером, задолго до того, как он стал губернатором Калифорнии. Арни был крутой, Арни умел добиваться результатов, а я не умела.

"Я не Арни, я Анечка. Извините."

Конец рабочего дня приближался неотвратимо, я собиралась сегодня уйти в семь, вместе со всеми остальными, как будто могла этим компенсировать своё ночное отсутствие, но я не успевала – работа была не сделана. Роксана, начальница отдела дизайна и моя непосредственная руководительница, прожигала взглядом мою торчащую над монитором макушку, а я наклонялась пониже и работала максимально быстро, надев наушники и делая вид, что ничего вокруг не слышу. И всё равно не успела.

В половине седьмого все начали собираться, в без пятнадцати первые ласточки уже выпорхнули из офиса, в без пяти Роксана ко мне подошла и демонстративно опёрлась на мой стол, я это ненавидела, он от этого дрожал, курсор попадал куда не надо, я ошибалась и нервничала, и работала ещё медленнее, и нервничала от этого ещё больше.

Начальница не уходила, я смирилась с тем, что нам придётся поговорить, сняла наушники и посмотрела на неё миленьким взглядом, она улыбнулась и констатировала:

– Не успеваешь?

– Мне чуть-чуть осталось. Я уже почти.

Она медленно тяжко вздохнула, демонстративно посмотрела на часы на стене, потом на мой монитор, потом в мои бессовестные глаза. Я добавила:

– Я чуть-чуть задержусь, сегодня точно всё доделаю, честно.

– Ладно, доделывай, – она убрала руку с моего стола, окинула взглядом мою мятую футболку и сохнущую на спинке кресла рубашку, посмотрела на мои волосы и сказала шутливым шёпотом: – Что с волосами, ты проспала, что ли? Сделай что-нибудь, а то выглядишь как домовёнок Кузя.

– Мне ВэВэ разрешил, – с облегчением улыбнулась я, и через секунду прикусила язык, когда в мою сторону обернулся весь кабинет. Разговоры заглохли на полуслове, атмосфера мигом стала напряжённая как в вестернах, я поймала взгляд соседки Вики, которая смотрела на меня как на полную идиотку и одними губами шептала: "Ты дура? Молчи".

Я ощущала себя дурой, потому что не понимала, почему должна молчать, но нехорошие мурашки по спине ощущала тоже, поэтому на всякий случай всё-таки молчала. Начальница выглядела так, как будто её по голове огрели, ещё раз посмотрела на мою рубашку (под которой я прятала полотенце, чтобы никто не догадался), посмотрела на меня и с напряжённой улыбкой спросила:

– Где это ты умудрилась с ним пересечься?

– Мы случайно утром встретились, – пролепетала я, пытаясь понять по взгляду Вики, правильно ли я себя веду, Вика держалась за лоб, как Патрик Стюарт в "Звёздном пути", что мне вообще не помогало. Я посмотрела на Роксану честными глазами и добавила: – Я перед зеркалом в холле волосы закалывала, а он мимо проходил и сказал, что у нас нет дресс-кода, так что можно не мучиться с этим.

Улыбка начальницы стала ещё шире и ещё неестественнее, она усмехнулась, посмотрела на меня как на дитя неразумное, и объяснила: