Нежное укрощение ярости
Шрифт:
— Летим, Марго, летим, — ответил Яр, улыбнувшись, и добавил, — ты любишь пальмы, белый песок и теплое море?
— Еще бы!
— Должно же у нас быть свадебное путешествие.
Мы втроем поднялись на борт и расположились в удобных мягких креслах. Яр сидел напротив меня, Марат в кресле по другому борту.
Самолет вырулил на взлетную полосу. Замер на мгновение и стал набирать скорость. Я смотрела в иллюминатор. Самолет оторвался от земли. Огни ночной Москвы напоминали множество
Я так и сидела в свадебном платье, будучи уверенной, что Яр предусмотрел, что нам потребуется другая одежда. Я улыбнулась, вспомнив про тот злополучный чемодан, который он собрал для меня и подумала: «Ага, со шмотками-то он точно справится».
Самолет поднялся над облаками, и я опустила шторку иллюминатора. Яр продолжал смотреть на облака в глубокой задумчивости. Но эта задумчивость была без какого-либо оттенка озабоченности или тревоги. Яр был спокоен и только немного от этой задумчивости обозначилась морщина на лбу.
Он был похож на того самого завоевателя, каким казался мне после первой встречи. И теперь этот завоеватель смотрел с высоты полета, словно прикидывая, какие крепости брать следующими. Марат уже сидел в наушниках, играл в какую-то игру на планшете.
Я любовалась ими обоими. «Вот она моя семья, — думала я, — и ради этих дорогих мне людей я, если понадобиться, буду жечь города, пусть только кто-нибудь попробует приблизится с недобрыми намерениями».
— Марго, — услышала я, и чуть вздрогнула от неожиданности. — Я включу музыку, ты не против? — спросил Яр.
— Конечно, — согласилась я.
Яр нажал какие-то кнопки в подлокотнике своего кресла. Из динамиков зазвучала красивая мелодия, но меня удивил голос вокалиста — печальный с каким-то надрывом.
Я провалилась в эту музыку, вслушиваясь в слова и пытаясь понять, о чем он поет.
— Очень грустная песня, кто это поет? — спросила я.
— Это Radiohead, композиция — Creep, — ответил Яр.
— Кажется он поет о расставании.
— Нет, он поет о том, что недостоин ее.
— Почему же?
— Потому что она ангел, а он пред ней пресмыкающееся.
— А делать-то он что-нибудь собирается по этому поводу? — спросила я, нарочито добавив в голос немного раздраженности.
— Он хочет стать для нее самым лучшим.
— Тогда ладно. Пусть тогда живут долго и счастливо, — дала я свое благословление.
— Так и будет, Марго, только так и будет, если ты этого хочешь.
— Хочу, — ответила я.
Эпилог
Марго сидела на диване, положив руки на огромный живот и все причитала: «Какой же ты могучий-то у меня растешь. Весь в папашу».
— Мам! — раздалось
— Марат, ну, я из-за тебя когда-нибудь рожу досрочно, что случилось? — Марго обернулась.
Марат держал на руках двухлетнюю Юлию, за ногу уцепилась четырехлетняя Катя. Она зубами тянула штанину Марата.
— Одна орет, другая в собаку играет, всего меня уже изгрызла, Мам, сделай что-нибудь! — возмущался Марат.
— Ты старший брат, терпи, такая твоя доля, что уж тут поделаешь, — Марго тяжело вздохнула, намекая, что у Марата нет выбора.
— Сделай что-нибудь! — продолжал Марат.
— А что я сделаю?
— Что-нибудь ужасное!
— Ну, это легко, скоро у тебя еще брат появится, совсем весело тебе станет.
Марат улыбнулся и подошел к Марго. Катя волочилась за ним, не отпуская ногу. Марго взяла на руки Юлю.
— Пинается? — спросил Марат и показал на живот.
— Кажется в футбол играет. И по-моему, у него там серия пенальти началась, — с улыбкой ответила Марго.
— Можно? — спросил Марат и сел рядом.
— Конечно, — ответила Марго.
Марат положил руку на живот и тут же отдернул.
— Ой! Пинается!
— Здоровается со старшим братом, — Марго улыбнулась и погладила живот.
Марат тоже расплылся в улыбке, не замечая, что Катя почти доела его штанину и уже примеряется отхватить от ноги порядочный кусок брата.
Щелкнул дверной замок и на пороге появился Яр. Он закрыл за собой дверь да так и замер на месте, глядя на открывшуюся картину. Марат лежал головой на животе Марго, та держала на руках Юлю, а Катя доедала ничего не замечавшего брата.
Яр смотрел хмуро, исподлобья, кто угодно мог бы подумать, что он злится или не рад тому, что видит. Но только не Марго. И только она могла различать все оттенки эмоций Яра, когда казалось его лицо вообще никаких эмоций не выражает. Она знала, что такой вот взгляд с легким прищуром и чуть приподнятой одной бровью означает умиление. Для нее и самой стал настоящим открытием тот факт, что зверюга умеет умиляться.
— Как вы? — спросил Яр, и сел на диван рядом с Марго по другую руку от Марата.
— Теперь полный комплект, — Марго положила голову Яру на плечо.
— Как там обстановка, Марат? — спросил Яр у Марата, который продолжал слушать, что там происходит в огромном животе Марго.
— Наши побеждают, кажется, — ответил Марат.
— А что за война? — Яр тоже приложился ухом к животу.
— За свободу! Кто-то очень хочет вырваться на волю, кажется.
Марат хихикнул, Яр хмыкнул, а Марго подытожила:
— Так! Никакой свободы пока! Вы меня раздавите своими головами!