Нежное укрощение ярости
Шрифт:
Я вдруг вспомнила, что произошло после нашего с ним секса. В этой кутерьме это как-то отошло на другой план. А после моего признания в любви, после его признания и вовсе как будто перестало иметь значения. Но вот опять всплыло в памяти.
«Что, если сейчас произойдет что-то подобное? — неслось у меня в голове. — Сейчас выйдет из дома, ни слова не говоря, сядет в вертолет и улетит. И я больше никогда его не увижу. Все! Сказка закончилась!».
От этих мыслей стало дурно. Я смотрела на него с надеждой и страхом, а
«Да скажи ты уже хоть что-нибудь!» — умоляла я про себя.
Он будто услышал мои мысли. Отошел от окна и подошел к отцу.
— Я прошу прощения, так и не представился, — Яр протянул руку, — Яр Волков.
— Очень приятно, Яр, — папа пожал его руку в ответ, — Луговой Владислав Александрович.
Они оба были крепкими, жесткими. И мне показалось, оба оценили друг друга.
— Владислав Александрович, может, это прозвучит немного старомодно, но ситуация к тому располагает.
Яр глянул на меня, прищурив глаза.
Я замерла.
— Я прошу руки вашей дочери, — сказал он.
Я смотрела то на Яра, то на отца и не очень-то соображала — на самом деле все это происходит, или мне снится. Я опять не угадала ничего. Он снова был непредсказуемым.
Из кухни вышла мама, вытирая руки о передник, тоже не понимая, что здесь за эпичная сцена. А Яр продолжил:
— Я люблю ее, Марго любит меня, и я хочу, чтобы она стала моей женой.
Папа немного растерялся, но было видно, что ему лестно, с каким уважением подошел Яр к такому вопросу.
— Я, конечно, не против, — нашелся папа, — думаю, свое согласие должна дать Маргарита.
Яр подошел ко мне. Я стояла, прижав руки к груди, распахнув наполненные слезами глаза. Улетевшая действительно куда-то улетела и возвращаться на землю не собиралась. Во взгляде Яра была любовь. Безграничная. Обволакивающая. И бесконечное восхищение. Его взгляд скользил по моим рукам, волосам, глазам, по груди и ниже, и снова возвращался обратно к лицу. Он словно очерчивал границы своих владений. Он принимал меня в свою жизнь. Он был тепло и открытость. А еще… уязвимость. Яр боялся. Моего отказа?
Мы снова говорили мысленно друг с другом. Снова между нами было так много вопросов и ответов, невысказанных вслух. Но мы должны уже начать говорить.
— Марго… — начал Яр.
Но тут мама всплеснула руками и перебила его:
— Так! Неправильно все это! Всем молчать, ничего не говорить! — приказала она.
И теперь все мы: и я, и Яр, и папа недоуменно смотрели друг на друга, пытаясь сообразить, что происходит.
Мама прошелестела куда-то в комнату. Мы слышали, как она там шебуршит, приговаривая: «Да, где же, где же, где же?»
Наконец она нашла, что искала, и довольная вернулась обратно.
Она подошла к нам с Яром:
— Ясно же, что только сейчас вы решились, по глазам вижу, что не готовились. И, наверняка, без кольца. Вот, — она
Яр открыл коробочку и сам удивился великолепию изысканного старинного кольца, сверкающего камнями.
Я так вообще обомлела. Я даже не знала, что у нас в семье есть такая реликвия.
По-моему, я сейчас разревусь и все испорчу. Мама так не сдерживается. Я хлюпаю носом.
Яр взял кольцо, встал на одно колено. Мое лицо залило краской, дыхание перехватило, во рту тут же пересохло, а к глазам подступили слезы.
— Марго, я очень тебя люблю! Ты лучшее, что я видел в своей жизни. Ты — редкость в этом мире. Я готов беречь тебя, чтобы ничто не запачкало тебя. Потому что таких как ты не бывает. Моя сказка.
Я хотела было остановить его. Но он покачал головой.
— Дай сказать. Я виноват. Я знаю, что был не прав, знаю, что столько причинил тебе боли. Ты, наверное, думаешь, я чокнутый, что всю жизнь я буду тебя на таких качелях мотать туда-сюда, пока ты не сойдешь с ума. То люблю, то отстраняюсь. Но я… боялся нарушить твою жизнь собой, и одновременно не мог сопротивляться притяжению. Ты была солнцем, а я так устал от холодных ночей. Я боролся с собой. Пока не оказалось, что бороться было не надо. Что я имею право на тебя. Я его заслужу, Марго, обещаю.
У меня по щекам текли слезы, я видела Яра сквозь пелену.
— До тебя я не знал, что можно жить в радости и тепле. Ты научишь меня, Марго, девочка моя? Ты выйдешь за меня замуж?
— Да, — прошептала я, глотая слезы. — Да! — И я кинулась ему в объятия.
Глава 38. Последние сомнения
— Скажи мне, Яр, почему ты тогда, ну, тогда, вдруг так резко вышел из каюты ни сказав ни слова и даже не глянув на меня? — спросила я, когда мы шли с Яром к вертолету.
— Прости, Марго, но я в тот момент подумал, что могу стать причиной…
— Моей смерти? — не дала я ему договорить.
— Да, я не мог… только не ты… — Яр никак не мог подобрать нужные слова.
Но больше слов и не нужно было. Этого было достаточно.
Я прижалась к нему, он обнял меня за талию и так мы и шли. Снова через ту полянку с душистыми травами и цветами.
Свадьбу назначили через неделю после того, как теплоход, и мы вместе с ним вернемся в Москву.
Всю эту неделю я носилась, как угорелая, вместе с Любой в поисках свадебного платья. Не знаю, куда Яр так торопился, что пришлось все делать в спешке. Но даже когда его портниха, которая брала за пошив платья столько денег, что на них можно было купить какое-нибудь небольшое государство, объявила: «За неделю не сделаю», — он не отступил.