Нежность Аксель
Шрифт:
– Сегодня вечером у тебя будет свободное время, - неожиданно сказала она, не отрывая взгляда от журнала по садоводству.
– У меня ужин, нужно повидать людей...
Итак, он мог провести вечер в Париже по своему усмотрению, но чем же ему заняться там? По совету Кэтлин они забронировали две комнаты в гостинице на улице де Бо- Зар, в самом центре квартала Сен-Жермен, где в развлечениях недостатка не было, но у Дугласа не было друзей, которым можно было позвонить, поэтому веселиться ему придется одному. Однако прежде предстояло пережить визит к нотариусу, который и был целью поездки.
До сих пор Дуглас старался не думать о наследстве деда. Он надеялся выйти из конторы
На мгновение взгляд Дугласа остановился на Грейс. Она по-прежнему была элегантной, идеально выглядящей в любых обстоятельствах, но после смерти Бена щеки у нее впали, а морщины стали более явными. Дуглас не мог сказать, действительно бабушка его любила или только терпела как внучатого племянника, которого никуда не денешь, но при этом она продолжала выплачивать ему зарплату и оставила в его распоряжении часть дома. Если она случайно встречалась с Дугом в имении, то была настолько любезна, что всегда напоминала ему о приглашении разделить трапезу в большом доме. Он никак не мог отважиться на такую авантюру: трапезы у Джервиса и Грейс были отмечены доходящей до смешного торжественностью, за исключением тех случаев, когда присутствовала Кэтлин. Их обществу Дуглас предпочитал компанию Ричарда, которого действительно ценил и с которым проводил большую часть дня. Все, что он узнал о коневодстве, оказалось куда более увлекательным, чем он мог предполагать, и в иные вечера он сопровождал Ричарда в паб, чтобы продолжить разговор там. Подумать только, что в прежние времена он смеялся над бесконечными разговорами, которые вели Аксель и Бен!
В купе стало светлее, это поезд вынырнул из длинного тоннеля под Ла-Маншем. Дуглас с интересом принялся разглядывать пейзаж. Скучал ли он по Франции, сосланный в Саффолк, где он нашел убежище? Похоже, нет. Там он не чувствовал себя ни ущемленным, ни лишенным работы, а самое главное, там ему ничего не угрожало. За исключением горького воспоминания о неожиданной смерти Бена в конюшне, на конезаводе ему решительно нравилось. Ему было приятно находиться в окружении лошадей, после жалкой квартирки жить почти в роскоши и наконец-то иметь возможность вновь интересоваться бегами - единственным миром, в котором он однажды сможет снова найти свое место. Если бы для этого пришлось пробыть в Англии месяцы или годы, то он воспринял бы это не как наказание, чего так опасался.
Он откинулся в удобном кресле и закрыл глаза. До или после встречи у нотариуса у него, без сомнения, будет случай поговорить с Аксель. Какими были ее планы, каким теперь, уже без Бена, видела она будущее конюшни? Кто знает, не предполагала ли она просить брата...
Он открыл глаза и выпрямился. Сейчас он не хотел об этом думать. Может быть, она даст ему шанс, но пока бесполезно возводить замок из пустых домыслов. Во время похорон они, разумеется, не поднимали этого вопроса. Аксель тогда была потрясена, он тоже. С тех пор она, должно быть, подумала над этим.
– Что с тобой, чего тебе не сидится?
– спросила Грейс, поднимая на него глаза.
Он ответил виноватой улыбкой. Она была права. К чему волноваться? Он только-только начал приходить в спокойное состояние, которое не должен был утратить, иначе рисковал лишиться всего еще раз. Как повторял Бен, уроки жизни должны чему-то служить, иначе невозможно двигаться вперед. А Дуг в последние годы слишком долго топтался на одном месте. Он снова попытался сосредоточиться на пейзаже.
* * *
Ксавье был на небесах и совершенно в нерабочем состоянии. Ему хотелось петь во все горло и скакать на одной ноге! Все, на что он был способен в это утро, - это зайти в цветочный магазин и отправить Аксель букет, а затем примерять сорочки, тенниски, пуловеры и нюхать туалетную воду в мужских отделах универмагов, где он скупал все подчистую.
Ему все еще не верилось, что он стал любовником этой изумительной женщины, и хотелось нравиться ей и впредь. Он ни секунды не думал, что партия выиграна, наоборот, все только начиналось. Не пойдя на работу, где его радостное возбуждение, возможно, пришлось бы не по вкусу Ингрид, он возвратился с покупками домой и прибрал в квартире на случай, если сюда зайдет Аксель. Пусть даже, рассуждая здраво, это и было маловероятно. Она поднималась на рассвете и проводила каждое утро на дорожках, а послеполуденное время в основном на ипподромах, к тому же не хотела оставлять хозяйство на Констана и конюшню без присмотра. Следовательно, вряд ли она наведается к нему. Маловероятно также, чтобы он мог часто ее видеть, а ему хотелось не расставаться с ней никогда.
К счастью, она почти всегда отвечала на его бесконечные сообщения, посылаемые на мобильный. В последнем она писала, что обедает с тетей, специально приехавшей из Англии на «заседание» к нотариусу. Итак, свободное время у нее появится не раньше завтрашнего дня, а это целая вечность! Тем не менее Ксавье не хотел ни торопить ее, ни беспокоить - не хотел быть излишне настойчивым. Ему нужно было вести себя спокойно и ждать, проявляя терпение.
Все так, только он был слишком влюблен. Стерев последнюю пылинку в квартире, он снова оказался без дела, а пыл его ничуть не уменьшился. Тогда он решил пойти обнять мать. Днем отца дома никогда не бывало, и они, по крайней мере, смогут не спеша поговорить. Ксавье это было просто необходимо.
Он приехал в Нейи и застал мать в садике, она как раз сажала смешную карликовую пальму. В восторге, что видит его, она бросилась сыну на шею и, как обычно, забросала вопросами.
– У меня все в порядке, дела идут хорошо, - уклончиво отвечал он.
– У меня большая новость, мама: я счастлив в любви! И совершенно без ума от нее...
На лице Анриетты расплылась блаженная улыбка. Она разглядывала сына с гордостью, смакуя долгожданную весть.
– Действительно без ума?
– спросила она смеясь.
– Даже больше. Я встретил женщину моей жизни, мама, я уверен в этом. То, что я переживаю сейчас, не имеет ничего общего с тем, что бывало раньше. За исключением разве что той девочки, Каролины, с которой я учился в начальной школе, но мне было тогда семь лет. Я вижу сходство в своем отношении, потому что охотно написал бы Аксель стихи. Это смешно, да?
– Нет, это чудесно! Ты преобразился, ты словно паришь в небесах.
Она часто видела его осунувшимся, с темными кругами под глазами после ночей, проведенных перед экраном компьютера. Теперь перед ней был энергичный, веселый, обаятельный молодой человек, которого она обожала.
– Послушай, дорогой, твой отец...
– Что ты там делаешь, Анриетта, в конце-то концов?
Жан стоял на застекленном крыльце, выходившем в сад, разгневанно взирая на жену и сына. Он был в домашней одежде, с бумажным носовым платком в руке.
– Ах да, ты просил грог! Сейчас сделаю, возвращайся в постель.
– Не обнимаю тебя, - сказал отец Ксавье, - у меня сильная простуда.
Анриетта оставила пальму и прошла в кухню перед мужчинами.
– Малышка Монтгомери наверняка сказала тебе, что я был не особенно любезен в то утро?