Нежность
Шрифт:
И все же к Стасу я очень нежно отношусь. Несмотря на то что у него сейчас новая семья, мы перезваниваемся, у нас сохранились прекрасные отношения. (С. Намин познакомился со своей третьей женой в 1987 году, в этом браке у него родилось двое сыновей – Роман и Артем. – Ф.Р.) Я до сих пор ношу его обручальное кольцо с надписью «Я тебя люблю». В свое время это кольцо Стас заказал специально для меня в Армении.
Он очень многое мне дал. Он открыл для меня совершенно другой мир: новую музыку, новых людей. Благодаря ему я прочитала те книжки, о которых прежде и не подозревала, увидела те фильмы, посмотреть которые мне бы и в голову не пришло…»
В середине 90-х
Валентина СЕРОВА
Первым мужем Половиковой (Серовой она станет чуть позже) стал ее коллега по Театру рабочей молодежи (ТРАМу) молодой актер Валентин Поляков. Они начали встречаться сразу вскоре после того, как Валентина пришла в ТРАМ и быстро стала одной из ведущих актрис молодого состава труппы. Спустя несколько месяцев Валентина привела жениха в дом своей матери (актрисы Клавдии Половиковой) на Никитской и сказала: «Мама, это мой муж. Мы будем жить вместе». Однако «жизнь вместе» длилась недолго: через несколько месяцев Поляков уехал из дома жены (по другой версии, его выгнала сама Валентина).
После разрыва с Поляковым у Серовой было несколько увлечений. Например, с молодым актером Николаем Рытьковым, из-за которого она даже подралась со своей коллегой по театру Зинаидой Нарышкиной. Победила последняя: именно Зинаида вышла замуж за Рытькова.
В 1937 году по Москве поползли сплетни, что Валентина Половикова завела роман с самим 1-м секретарем ЦК ВЛКСМ Александром Косаревым. Тот давно опекал ТРАМ (даже переименовал его в Ленком) и посещал его не только как зритель, но и «как барин девичью». Одной из его девиц, по слухам, стала Половикова. Вскоре эта связь здорово ей аукнулась. Когда весной 1938 года Косарев попал в опалу (в ноябре его арестуют, а затем расстреляют), Валентине тоже стали «шить» дело. Серову даже собирались исключить из комсомола, но ее спасло чудо: она встретила свою новую любовь, прославленного летчика-испытателя, героя гражданской войны в Испании, сталинского комбрига Анатолия Серова (родился в 1910 г.).
Их знакомство произошло 3 мая 1938 года на вечеринке, которую устроил у себя дома другой летчик, Герой Советского Союза Ляпидевский. Серов пришел немного позже, а когда вошел в комнату, все присутствующие бросились к нему с приветствиями. Повод был: месяц назад Серову вручили в Кремле орден Ленина и Золотую Звезду Героя Советского Союза.
Некоторых гостей Серов знал хорошо, но большинство из них были ему не знакомы. В число последних входила и Валентина Половикова, про которую Анатолий прежде даже не слышал. Но спустя час после знакомства летчик уже практически все про нее знал. Весь вечер они буквально не отходили друг от друга, танцуя один танец за другим. А когда пришла пора прощаться, Валентина пригласила Серова и Ляпидевского прийти на следующий день на ее спектакль «Бедность не порок». Так Анатолий впервые увидел Валентину на театральной сцене. После спектакля он повез Валентину кататься по ночной Москве на своем роскошном «Крайслере-Империале» (в Москве такие машины были всего у нескольких человек).
А уже спустя пару дней Серов сделал Валентине предложение руки и сердца. Та сначала смутилась, а потом сказала, что должна посоветоваться с мамой. Мать, узнав, кто именно сватается к ее дочери, конечно же, благословила их (до этого она всех ухажеров дочери отвергала). 11 мая молодые расписались. Поселились они в гостинице «Москва», где за Серовым числился постоянный номер. Чуть позже Анатолий повез жену знакомиться с родителями
«Однажды в мае приезжает Толя на машине, на своем «Крайслере», но уже с женой. Выходит из машины Валентина. Блондинка, сравнительно высокая (по тем временам), но значительно ниже, чем Толя, конечно. Она шатенкой была, потом уже начала краситься под блондинку. Но в первый раз пришла беленькая, короткие волосы или пучок – не помню. У нее такая прическа была – волосы забраны, гладкие, с волной. Красивая. Поздоровалась. Но она отнеслась и к родителям, и к нам, сестрам, свысока. Вроде и подала руку, но так, чуть-чуть, как позже и Симонов. Показала своим поведением, что она – все, а мы – ничто.
Потом Толя ей сказал: «Если ты к моим родителям и к моим сестрам будешь плохо относиться, тогда – до свидания».
Вот что он ей сказал. И когда она приезжала потом, то уже всех нас целовала и относилась, конечно, совсем по-другому. С большей теплотой…»
Часть медового месяца молодожены провели в Ленинграде. Жили в гостинице «Европейская». Там состоялось и «венчание» молодых. Вышло это случайно. Как-то во время обеда в гостиничном ресторане «Крыша» Серова посетовала, что такой красивый ритуал, как церковное венчание, ушел в далекое прошлое. За столом присутствовал композитор Никита Богословский, который и предложил молодоженам имитацию церковного брака. Церемония прошла в номере композитора. Невеста переоделась в белое платье, жених надел полковничий мундир. Из раздобытой в аптеке марли соорудили фату, из шоколадной фольги сделали обручальные кольца, из цветной бумаги – короны. «Иконой» служил… портрет актера Николая Крючкова. После церемонии состоялся веселый свадебный пир, который сопровождался таким шумом и гамом, что из соседнего номера прибежал возмущенный артист Большого театра М. Михайлов. Но, узнав в чем дело, тоже остался за свадебным столом.
В сентябре того же года Серовы получили отдельную квартиру в Лубянском проезде (до этого в ней жил маршал Советского Союза Александр Егоров, который вскоре после ареста был расстрелян). В конце года Валентина забеременела.
В свободное от полетов время Серов всегда находился при жене. Его любимой поговоркой была такая: «Когда пилот не летает, он гуляет». Молодые ходили в театры, посещали рестораны, закатывали шумные вечеринки у себя дома. Свою жену Анатолий называл ласковым прозвищем Лапарузка (говорил, что она напоминает ему пролив Лаперуза).
Вспоминает А. Серова: «Я встречалась с Валентиной в их доме в Лубянском проезде, 17. Утром приедешь, Толи нет, а она по телефону с кем-нибудь болтает и всех своих коллег-артистов ругает последними словами. Вообще-то она выпивала уже, но тогда еще слегка. Привычка еще до свадьбы, наверное, возникла. Ну, все мы выпивали. И Толя, конечно. Особенно на всевозможных встречах. У них и в гостиной на столе, и в кабинете у Толи когда лежали пригласительные билеты – в Дом кино, в Дом литераторов, в клуб мастеров искусств…
Мы не были с ней задушевными подругами. Она всегда была занята, ни минуты свободной: то театр, то съемки. Я иногда ночевала у них, но никогда не знала, придут ли они вечером или под утро. Мне кажется, Валя зазналась уже тогда. Муж у нее – такой большой человек, она – такая известная актриса, а мы с сестрой Надей кто? Учительницы.
Любовь у них с Толей была безумная. Он очень ее любил, это было очевидно. И она его, конечно, любила. Но и ругались тоже. Я слышала. Но, сами знаете, милые бранятся, только тешатся. Он очень скучал без нее, если она уезжала. Но и самого его никогда дома не бывало. Он обедать, можно сказать, прилетал. Входит в дверь, та-та-та, смеется, рассказывает, что там у них нового. Поест и – обратно, на службу…»