Нежные щечки

Кирино Нацуо

На протяжении всего разговора Касуми слышала, как пыхтит копировальный автомат за спиной у Митихиро.

— Ты звонил Уцуми, так ведь?

— Звонил. Он сказал, что готов помогать бесплатно, и я думаю, мы должны использовать этот шанс.

— Тебе легко говорить «использовать», а ехать-то с ним мне!

— И что? — В голосе Митихиро послышалось раздражение. — Все лучше, чем ты поедешь одна, — отрезал он.

— Думаешь, ему можно доверять?

— О чем ты вообще говоришь? Тебе же будет легче, вот и все.

— Да, ты прав.

— Он что, тебе не понравился? Почему ты отказалась?

— Так

ведь он сказал, что он бывший полицейский! И ты, и я — мы оба знаем, что на полицию нельзя полагаться. У них ведь ни капли доброжелательности, сплошная предвзятость.

— Люди все разные. Ну что ты, право, как ребенок.

Это был справедливый довод, но в нем ей послышалась какая-то беспечность. Будто муж пытался переложить все заботы на нее и Уцуми. Такая позиция мужа вывела ее из себя.

— В любом случае, будь добр, не принимай решения, не посоветовавшись.

— А ты на себя посмотри. Ты ведь мне тоже ничего не рассказала про разговор с Асанумой.

— Я просто хотела сначала поехать и убедиться.

— Может, ты просто не хочешь, чтобы что-то всплыло на поверхность? — Неожиданно тон Митихиро поменялся.

У Касуми кровь отхлынула от лица.

— О чем это ты?

— Ты что, собираешься встретиться там с кем-то?

— «С кем-то» — это с кем? — На такое нелепое обвинение она даже не рассердилась, ее захлестнуло отчаяние. — Зачем ты мне это говоришь?

— Ты что же, думаешь, я не знаю про тебя с Исиямой?

От неожиданности Касуми ойкнула. На том конце провода повисла тишина — копировальная машина больше не работала. Она представила себе офис — полосы тени и света от заходящего солнца на полу — и мужа, замершего с телефонной трубкой, прижатой к уху.

— Я сначала растерялся, когда меня об этом спросили в полиции. Да быть того не может, подумал, даже пытался вас выгораживать, как любой человек на моем месте бы сделал. Довыгораживался, дурак, до того, что сам попал под подозрение — уж не убийца ли я собственной дочери! Я, пока Исияма не развелся, все верил, что это просто сплетни, а вот в последнее время стал думать: что, если это правда? — Митихиро замолчал.

— А что сейчас? — тихо спросила Касуми.

Митихиро обрушил на нее град нетерпеливых вопросов:

— Что скажешь? Это правда? Ну скажи, правда?

— Правда. Прости, — без лишних слов тихо попросила прощения Касуми. Ей показалось, что Митихиро заскрежетал зубами.

— Какая пакость! И когда это началось?

— Несколько лет назад.

Похоже, Митихиро потерял дар речи, послышался тяжелый вздох.

— Прости, — повторила она.

— А что же тогда случилось с Юкой?

— Я не знаю. Этого я не знаю, — пробормотала Касуми.

— Не знаешь? Правда не знаешь? Эй ты, верни Юку. Верни мне мою дочь! — прокричал Митихиро. — Это все из-за тебя. Верни мне дочь!

Крики все рвались и рвались из трубки. Касуми закрыла глаза и представила себе, что проклятия мужа — это лишь ветер, гуляющий по равнине. Голос Митихиро задрожал от слез, он пытался сдержать рыдания.

— Ты мне больше не нужна.

— Я поняла, — кротко ответила Касуми. — Я не вернусь.

— Да, да, не возвращайся. Я сейчас даже думать об этом не могу.

— А как быть с Юкой?

— Юка — моя дочь. Я смертельно скучаю по ней.

— Я буду продолжать ее

искать.

— Брось. Я уже не надеюсь ее найти. Для меня и Юка, и ты мертвы. Ты можешь искать хоть вечность, а мы с Рисой будем жить дальше. Я так ее люблю!

— Хорошо, поцелуй ее от меня.

Митихиро плакал. Касуми тихонько положила трубку. К ее собственному удивлению, слез не было. Она снопа легла на кровать, крепко обхватила себя руками и замерла, погрузившись в раздумье. Наконец-то Митихиро сможет позволить себе «безнадежность», к которой так стремился. Теперь он смирится с потерей дочери и будет жить в ненависти к Касуми.

И нечего ожидать от поездки в Отару. Здесь и сейчас начиналось ее настоящее странствие. И несло ее в открытое бурное море. В этот вечер, чтобы избежать снов, Касуми откупорила бутылочку виски из холодильника. Иначе во сне ей было бы не убежать.

На следующее утро погода была унылой: небо в оконном проеме затянуло серыми тучами. И настроение под стать этому небу, подумала Касуми и выпила минеральной воды. В холодильнике со вчерашнего вечера лежала нетронутой коробка бэнто, еще в обертке. Касуми открыла ее. На куске рыбы выступили белые кристаллы соли, сама рыба высохла и покоробилась. Рис стал жестким, листья салата увяли и побурели. И все же это еще можно было есть. Внутренний голос произнес: «Оставайся жить здесь». Касуми взялась за перемерзший завтрак. В этот момент раздался стук в дверь. Она отворила. В коридоре стоял мужчина — неприятный взгляд, прическа под Элвиса. Черный костюм с белой футболкой — служащие так не одеваются. Но при этом вид у него был очень официальный, будто весь он втиснут в какую-то твердую рамку. Глаза с одинарными веками, непреклонное выражение лица, темный взгляд. На шее кожа обвислая, сам худой до такой степени, что костюм висит мешком.

— Вы Мориваки-сан?

— Да, это я.

Мужчине, видимо, показалось, что она витает где-то в облаках, и он, будто пытаясь удостовериться, переспросил:

— Вы же Мориваки-сан, так?

— Да.

— Я Уцуми.

— Уцуми-сан?

— Да. Бывший полицейский, мы с вами вчера по телефону разговаривали.

Касуми только сейчас вспомнила свое обещание — оно абсолютно вылетело у нее из головы.

— Я вас с девяти ждал внизу. Вы не пришли, ну я и…

— Извините, я забыла.

Услышав такой ответ, Уцуми бесцеремонно заглянул в комнату, усмехнулся. Взгляд его остановился на коробке бэнто, лежащей на столике.

— А, вы едите?

— Да.

— Ну ладно, подожду вас внизу.

Уцуми засунул руки в карманы пиджака. Пиджак обтянул заостренные кости крупных плеч. Видимо, почувствовав, что Касуми смотрит на него, Уцуми закрыл дверь, будто пытаясь заслониться от ее взгляда. Касуми задумалась, не столько о неожиданно представшем перед ней мужчине, сколько о том, как она могла забыть о таком важном деле — поездке в Отару. Возможно, это случилось потому, что решение, которое она собиралась принять в зависимости от результата поездки в Отару, уже было принято ею вчера вечером. В Мусасисакаи она не вернется. Касуми поспешно оделась, собрала вещи. Спустилась в маленький вестибюль отеля. Уцуми стоял к ней спиной перед автоматом с сигаретами. Касуми тихо, чтобы он не заметил, расплатилась за отель. Теперь ей надо как можно меньше тратить.