Нежный супруг олигарха
Шрифт:
– Ты хочешь ее зажарить? – обморочным тоном спросил Кирик.
– Запечь, с яблоками, – поправила я.
– Нет, – заорал мальчик, – не дам! Она такая милая! Лампа, ты живодерка!
Если у вас в доме есть подросток, будьте готовы к его неадекватным реакциям. Не злитесь на ребенка, он не виноват: это разбушевавшиеся гормоны подталкивают его к агрессии и грубости, не становитесь с ним на одну доску, а спокойно объясните свою позицию. Помните: дети тоже люди!
Глубоко вздохнув, я ласково сказала:
– Кирюшка, утка – это еда.
– Нет, нет! – в ужасе тряс головой мальчик. – Она прикольная!
– Ладно, сделаю с апельсинами, – легко согласилась я.
– Никогда! Она такая красавица!
Я досчитала до десяти и в деталях объяснила мальчику ситуацию: Милена, олигарх, охота, жена, которая коня на скаку остановит, в горящую избу войдет и утку живо запечет.
– Нет, нет! – впал в истерику Кирюша. – Мне на Милену наплевать и подарка от тебя не надо! Не убивай утку, я с ней жить буду!
– Кирюша, – я предприняла еще одну попытку утихомирить мальчика, – она уже того самого… пиф-паф… лежит тихо, молчит…
– Кря-кря, – донеслось из угла.
Я подскочила и посмотрела в сторону раковины. В хромированной чаше лежал один пакет, разноцветная горка перьев исчезла.
– А где утка? – растерялась я.
Кирюша ткнул пальцем в сторону холодильника.
– Там.
Я уставилась в угол. И тут на кухню вошла Муля, мопсиха явно собиралась попить водички. Она подковыляла к миске, опустила морду, замерла, потом резко развернулась, потрусила к холодильнику, села и с легким недоумением сказала:
– Гав, гав?
– Тяв, тяв, – ошарашенно ответила я, – тяв, тяв!
Было от чего обалдеть: у стены, слегка нахохлившись, сидела совершенно живая утка.
– Эй, Лампудель, ты чего лаешь? – спросил Кирюшка.
– Не знаю, – честно призналась я. – Она не умерла! Наверное, птичку контузило. Полежала на полке в прохладе и в себя пришла. И что делать?
– Не дам жарить Матильду! – заорал Кирюша.
Я отступила на пару шагов назад.
– Ты успел с ней познакомиться? Откуда имя знаешь?
– Само на ум пришло, – заныл Кирюша. – Мотя, Мотя, кис-кис, иди сюда!
Из коридора донеслось сопение, цокот когтей, пофыркивание, в кухню влетели все члены стаи и застыли в недоумении. Я зажмурилась. Прощай, птичка, сейчас Рейчел ее сожрет…
– Лампа, смотри! – в полнейшем восторге завопил Кирюшка.
Мои глаза распахнулся помимо воли. Разноцветные перья украшали голову стаффордширихи – бесстрашная утка сидела на макушке Рейчел, а последняя, похоже, в полном восторге махала хвостом. Да и мопсы пребывали в дикой радости: Капа стояла на задних лапах, Адюша визжала от счастья, Муля потявкивала. Одна Феня забилась под стол (наша «дочь оленя», несмотря на громадные, совсем не мопсячьи объемы, труслива до беспамятства). Впрочем, и Рамик решил проявить осторожность – залез на стул и спрятал хвост между лап.
– Они приняли ее за Карлушу! – подпрыгнул Кирюшка.
– Точно! – осенило меня.
Полгода назад к нам приезжала в гости Светка Милёва, которая прихватила с собой Карлушу, большого говорящего попугая. Сначала наши собаки приняли птицу в штыки, но затем ситуация начала меняться. Умный Карлуша за один день выучил клички псов и заорал:
– Муля, сюда! Феня, живо! Рейчел, ко мне!
Стая просто ошалела от недоумения – что-то маленькое, в перьях, а командует по-человечески. Первой начала слушаться
– Стаффордшириха здорова, как корова, но, похоже, она занималась физкультурой – очень устала.
В крайнем недоумении я проводила доктора. И решила отвезти Рейчуху в клинику. Ну правда, с какой стати псина лежит без задних лап? В отличие от только что ушедшего доктора, я великолепно понимала: приседание со штангой на могучей шее не является любимым досугом собаки, да и нет у нас дома ни гантелей, ни «блинов». Решив сначала прогреть машину, я спустилась вниз, завела мотор, поднялась наверх, открыла незапертую дверь в квартиру и вдруг услышала громкий голос Сережки:
– Встать, лечь, сесть. Встать, лечь, сесть!
Изумлению моему не было предела. Я хорошо знала, что старший сын Катюши на работе, более того – только-только с ним советовалась, в какую клинику лучше отвезти больную собаку, и вот теперь четко слышу знакомый баритон:
– Встать, лечь, сесть. Встать, лечь, сесть!
На цыпочках я подкралась к гостиной и заглянула в комнату. Перед глазами развернулась изумительная картина.
Бедная Рейчел, тяжело дыша, выполняла приказы. Она ложилась, садилась, вскакивала, ложилась, садилась, вскакивала… а командовал ею наглый Карлуша. Хитрая птица ловко имитировала голос Сережки, которому Рейчел подчиняется безоговорочно. Если я крикну: «Ко мне!» – то стаффиха сначала поразмыслит, а потом медленно потащится на зов. А приказы Сережки Рейчел выполняет со скоростью звука. Уж каким образом Карлуша понял, чей голос следует имитировать, осталось загадкой. Представляете, что творилось в мозгу Рейчел? Хозяин ушел на работу, она его честно проводила до двери, пошла в гостиную поваляться на диване, а Сергей тут! Правда, его не видно, зато великолепно слышно.
С тех пор я абсолютно уверена: птицы намного умнее, чем о них думают. Карлуша, например, вдоволь наиздевавшись над стаей, начал швырять собакам конфеты. Попугай ловко открывал задвижку на клетке, вылетал из проволочного укрытия, садился на стол, орал: «Все сюда! На, на…» – и принимался сбрасывать на пол сладости.
Через день мопсы, двортерьер и стаффиха сидели неотлучно в столовой, повизгивая от вожделения – морды собак были повернуты к клетке, а гадкий Карлуша томил новых друзей, словно примадонна фанатов. Он чистил перья, грыз зернышки, хлопал крыльями и вылетал наружу, только когда бедная Адюша, не выдержав нервного напряжения, валилась без чувств на бок.
Карлуша стал лучшим другом псов, и они очень горевали, когда Светка ехала домой. И вот теперь появилась утка. На собачьих мордах светилась надежда: может, и эта птичка угостит их конфетами?
– Готово? – спросила Милена, входя на кухню. – А почему едой не пахнет? Ой! Это что? Что? Что?!
– Кто, – уточнила я. – Утка. Она ожила.
– Катастрофа! – завизжала Бахнова. – Лампа, скорей убей дичь! Вадик уже в пути! Вот горе! Дай ей по башке молотком! У вас есть забивалка? Ну, не стой как истукан!