Незийский калейдоскоп
Шрифт:
— Озверевшей толпе этого не объяснишь, — Клисс в ответ на его взгляд заносчиво поморщился. — Ладно, не тяну я на ходячий манекен, так мне же лучше. А вы не боитесь, что Лиргисо захватит ваше тело?
— Нет.
Надменная, почти торжествующая усмешка небожителя, которому безразлична возня простых смертных. Похоже, Эммануил Медо убежден в том, что неприятности могут произойти с кем угодно, только не с ним. Что ж, эксцессеру Саймону Клиссу уже приходилось втравливать ребят такого пошиба в неприятности.
— Совсем ничего не боится только дурак, — он все же не удержался от намека на умственные способности
— Почему мертвец?
— Потому что его собственное тело давно сдохло, а сам он жив. Это ведь ненормально! Кстати, он еще и гомик. Говорят, он жил с топ-моделью Вероникой Ло, хотя эта маленькая сучка в своих интервью все отрицает и орет на каждом углу, что она девственница, но мальчиков он тоже трахал. По телеку сказали, он сотрудников своей фирмы принуждал к сожительству — ну, когда его разоблачили, и был весь этот скандал год назад. Представляете, с виду человек, а на самом деле этакая тошнотворная дохлая нежить в человеческом теле, да еще норовит вашу задницу отыметь…
Эмми уже не сидел на столе, а находился рядом с Саймоном. Клисс успел слабо удивиться, и тут его оторвало от стула, воротник удавкой врезался в горло… Господи, да что же происходит? Эмми рывком подтащил его к зеркалу. Мелькнула карикатурная личина Умазайки, на заднем плане — светлая комната без окон, опрокинутый стул. Зеркало стремительно надвинулось. Удар, противный хруст, обморочная темнота.
Потом Саймон снова ощутил давление на горло. Без сознания он был несколько секунд, не больше… Болела голова. Эмми держал его за шиворот, так, что ноги едва касались пола. Перед глазами слегка двоилось, что-то текло по лицу и мешало смотреть. Треснувшее зеркало забрызгано кровью. Лицо отраженного Саймона-Умазайки тоже в крови, а у отраженного Эмми лицо бледное и жесткое.
— Произнеси вслух еще одну пошлость на эту тему, — голос Эмми походил на змеиное шипение, — и ты целые сутки будешь выть от боли! Саймон, ты меня понял?
— Да, — выдавил Саймон.
Эмми отшвырнул его. Молча повернулся и вышел.
— Моралист хренов!.. — всхлипнул Саймон. И тут же опасливо огляделся: вдруг в комнате установлены видеокамеры?
В течение некоторого времени он сидел на полу, привалившись спиной к стене. Голова по-прежнему болела. Осторожно ощупал лицо: к носу лучше не притрагиваться — сразу возникает острая пронизывающая боль; потом вытер о куртку липкие от крови пальцы. Это называется, устроился на работу! Бежать отсюда надо, наплевать и на деньги, и на внешность… Кстати, о внешности: почему бы не подать в суд на «Инфорию» и на ту клинику, где его так круто отделали? Тогда они как миленькие вернут ему прежний облик, да еще компенсацию выплатят. Саймон чист перед законом: с того момента, как его выпустили из тюрьмы, он еще не успел натворить ничего такого, чем его можно прижать. Надо вызвать полицию.
Клисс огляделся. Комната, как в дешевом отеле, с пластиковыми карнизами под лепнину. Плафоны — окруженные псевдолепным бордюром безликие и безразличные стеклянные полусферы. Три штампованных стула; исцарапанный стол, на котором сидел Эмми; полосатая, как зебра, кушетка. И большое, в человеческий рост, зеркало в темной раме с рельефным орнаментом. Расколотое, заляпанное
Двери целых две. Ни окон, ни терминала — только телеблок, утопленный в стене.
Саймон встал, шаркающей походкой пересек комнату. Дверь, за которой исчез Эмми, не открывалась. Он попробовал выбить ее плечом, но дверь только выглядела хлипкой. Он в ловушке. За второй дверью находился санузел, и никакого пути к свободе.
Он вернулся в комнату, растянулся на кушетке, испачкав кровью и без того не слишком чистую полосатую обивку. Эмми ведь так и не сказал, когда «придет время» брать интервью! Темнит. В этой игре чем дальше, тем больше странностей.
Громкий щелчок заставил Саймона вздрогнуть. Дверь открылась. Вошел Хинар, его желтые прилизанные волосы тускло блестели в свете плафонов, на лице — нормальном человеческом лице, и притом не разбитом! — застыло нарочито безучастное выражение.
— Пошли, — бросил он сухо.
— Куда? — спросил Клисс.
— Лечиться.
Ага, я вам все-таки нужен… Комната с медавтоматом находилась в конце коридора. По дороге Хинар и Саймон миновали нишу, в которой стоял сторожевой робот. Ни одного окна. Саймон понятия не имел, где находится: из клиники его привезли сюда в шлеме с закрытым непрозрачным щитком. Может, он и не в Хризополисе; может, он сейчас вообще в другом полушарии… В хардонийских горах либо на одном из островов Ледовитого архипелага, и тогда нечего рассчитывать на полицию, даже если удастся выбраться из дома. Надо завладеть передатчиком или прорваться к терминалу, но сначала — получить медицинскую помощь.
Саймон уселся в кресло перед медавтоматом. Ушиб и отек мягких тканей лица, ушибленная рана на лбу, трещина в носовой перегородке… Брр.
— Ваш босс всегда такой псих? — попытался он завязать беседу, пока манипуляторы обрабатывали поврежденные места. — Мы тихо-мирно разговаривали, вдруг он сорвался с места и разбил меня об зеркало… то есть, зеркало об меня…
Он запутался в словесной конструкции: как можно связно описать случившееся?
— Босс — это босс, — равнодушно произнес шиайтианин.
Потом Саймон, сидевший с закрытыми глазами, снова услышал голос Хинара и приготовился поддержать разговор (одна из заповедей эксцессера: располагай к себе и используй каждого, кто подвернется), однако желтокожий обращался не к нему.
— Джемина? Это Хинар. Лейла не отвечает на вызов, где она сейчас?
— Наша коммунистка на пресс-конференции в «Космоколлегиуме», — сколько же дамского яда было в голосе Джемины — Саймон это отметил и сделал вывод, что женщина с птичьими глазами Лейлу недолюбливает. — А что такое?
— Эмми сказал, пусть она перешлет нам мультфильмы.
— Какие мультфильмы?
— Она знает.
Значит, Джемина не в курсе насчет нового проекта «Инфории»? А Лейла и Хинар в курсе, вот здесь какой расклад… Стоит учесть.
— Почему Джемина называет Лейлу коммунисткой? — спросил Саймон.
— Лейла из тех коммунистов, которые живут в Восточной Хардоне на побережье, — шиайтианин цедил слова неохотно, словно каждое было на вес золота. — Вставай, процедура закончена.
Саймон открыл глаза. Передатчик торчал у Хинара из кармана джинсов. Оглушить и отнять, потом связаться с полицией… Лучше здесь, а не в коридоре — там дежурит боевой робот.