Незийский калейдоскоп
Шрифт:
Ага, вот и девчонка, Медо показывал ее портрет. Тощая загорелая дрянь двенадцати-тринадцати лет, в испачканных светлых шортах, красных сандалиях и сверкающем на солнце золотистом джемпере. Челка падает на глаза, не слишком густые каштановые волосы собраны в два хвостика — девчонка вертит головой, и те раскачиваются, как будто живут самостоятельной жизнью. Коленки грязные, на левой темнеет запекшаяся ссадина.
Взрослых вокруг немного, среди них выделяются двое мужчин и девушка — серокожие, стройные, мускулистые, в одинаковой светло-зеленой
Саймон с печальным вздохом присел на скамейку в стороне от «ми-гиайо», подобрал прутик и начал рисовать на песке. Дети посматривали на него с любопытством. Малолетняя манокарка (Эмми так и не соизволил сказать, как ее зовут) тоже вытягивала шею. Она восседала, болтая ногами, на вершине красно-синего купола и сверху могла разглядеть, что двойник Умазайки пытается изобразить ее. Потом она соскользнула вниз, ловко цепляясь за металлические перекладины, подошла и остановилась в нескольких шагах от Клисса, рядом с другими настырными детишками.
Он заметил у нее на левом запястье браслет — фантастически сложное переплетение сотканных из золотой паутины цветов. Такую вещичку можно загнать за хорошие деньги…
— Похожа? — застенчиво спросил он вслух. — Я не умею рисовать.
— Все равно похожа, — утешила его девчонка. — Хвостики совсем как у меня.
— Ты не заметила, сюда не приходила молодая женщина с годовалым мальчиком и белой собачкой? Договорились встретиться, а их все нет и нет… Извини, я не знаю, как тебя зовут…
— Меня зовут Ивена, — она говорила на общегалактическом правильно, хотя и с характерным для манокарцев акцентом. — Я их не видела. Белой собачки здесь точно не было.
Интерес к Умазайке она уже потеряла. Отвернулась, шагнула к освободившимся качелям.
— Втяни ее в разговор! — прошипел передатчик. — Саймон, ты хочешь жить или нет?
— Какой красивый браслетик! — в отчаянии он брякнул первое, что пришло в голову. — Никогда таких не видел!
— А таких больше нет, — отозвалась Ивена. — Мне его подарили на день рождения. Его сделали по эскизу одного знаменитого художника, с которым дружит моя знакомая, она специально его попросила.
— Наверное, у тебя много друзей? Ты такая славная девочка…
«Ты хвастливая, противная, тощая паршивка с немытыми коленками. Наверное, их и отмыть-то невозможно».
— К нам в гости скоро прилетит мой самый лучший друг, — Ивена присела на корточки напротив Саймона, провела пальцем по одной из линий его рисунка.
— Кто-то из твоих одноклассников?
— Нет, он взрослый. Он работает на другой планете, но у него будет отпуск.
— А кем он работает?
— Телохранителем. Раньше он был полицейским, а потом его уволили.
«Небось,
— Бывает, что хороших людей выгоняют с работы. Со мной тоже так было.
— Он очень добрый, красивый и смелый, — застенчиво добавила Ивена. — Так будет здорово, когда он прилетит!
«Ага, твой взрослый дружок — бывший коп, такой же коррумпированный мерзавец, как все остальные копы. Еще хуже остальных, а то почему его пнули под зад со службы?»
— Да, когда рядом друзья — это здорово, — согласился Клисс вслух.
— Саймон, я не хочу, чтобы в кадре торчали эти незийские кошки, — напомнил о себе Медо. — Мы снимаем не рекламный ролик об агентстве «Ми-гиайо», а репортаж об Ивене.
Трое охранников за это время успели переместиться поближе к своей подопечной.
— Я должен попросить их отойти в сторонку? — ехидным шепотом осведомился Саймон, прикрыв рот ладонью. На безымянном пальце у него был перстень с передатчиком для обратной связи.
— Ты сам должен отойти в сторонку, вместе с Ивеной. На площадку между желтыми спиралями и синими лестницами — посмотри направо.
Саймон несколько раз кашлянул в ладонь, чтобы его жест выглядел естественным, и поднялся со скамьи.
— Интересная вон там штука! — произнес он громко. — Я так и не научился по ним лазать. А ты умеешь?
— Умею. Хотите, покажу?
Они углубились в запутанный, цветной, насквозь просвечивающий металлический лабиринт. «Ми-гиайо» выдерживали дистанцию: ясно, что девчонка и ее собеседник никуда не денутся.
Саймон вдруг спохватился и забеспокоился — он ведь еще и не приступал к интервью! Наверное, Эмми недоволен… Эмми действительно был недоволен, но по другой причине: они остановились, не дойдя до указанной площадки, и потому находятся не в кадре.
«Щенок долбанный, ты там сидишь за пультом и с полудюжиной мобильных камер управиться не можешь? Какой из тебя после этого журналист… Мы, видите ли, не на том месте стоим, и деревья не так растут, и дома не там понастроили — снимать ему неудобно!»
— Не улыбайся, кретин! — процедил Медо. — Человека с такой улыбкой хочется поскорее удавить.
— А вы не мешайте мне работать! — конспиративно кашлянув в ладонь, огрызнулся Клисс, однако улыбку с лица согнал.
Между тем чертова девчонка начала карабкаться по желтой лесенке в виде крутой арки.
— Саймон, пусть она оттуда слезет, — потребовал Эмми. — И оба на площадку!
На то, чтобы сманить Ивену вниз, ушло несколько минут; наконец она спрыгнула, громко стукнув подошвами сандалий о пружинящее покрытие. Саймон спросил, почему у нее такой необычный акцент — ненавязчивая прелюдия к интервью.
— Саймон, вы опять вышли из кадра, — вклинился Медо. — Убью!
Клисса удивило яростное нетерпение в его голосе: чего ему там, за пультом, неймется?
— А кадр — это где? — на этот раз Клисс не удержался от саркастической интонации.