Незнакомец
Шрифт:
– Джек-молоток, – бормотала я, когда его руки скользнули вдоль моего тела, и перед моими закрытыми глазами возник перфоратор. – Ты трахаешь, как пневматический молоток.
– Тебе так нравится, – пояснил он тихим голосом, прижимая рот к моему бедру, и его горячее дыхание щекотало кожу. – Иногда.
Я платила ему за то, чтобы он знал, как именно мне хотелось, но когда услышала такую уверенность в его голосе, то на мгновение открыла глаза. Джек, казалось, ничего не заметил: он двигался между моих ног, тёрся и лизал. Вдруг я подумала, что если бы мой разум главенствовал над телом, то он лишил бы меня удовольствия, которое мог мне доставить
Глубоко дыши. Не думай об этом. Оставь...
– Боже, – прошептала я, – где ты этому научился?
– Практика, – пробормотал Джек, прижимаясь губами к моей коже, и мне казалось, что я даже чувствовала его улыбку. – Длительная, очень длительная практика.
– Расскажи мне об этом, – настаивала я, пока его рука двигалась у меня между ног, замещая рот. – С женщинами?
– Что я должен тебе о них рассказать?
Его палец скользнул в меня, потом – второй.
– Расскажи мне, как ты их трахаешь.
– Каждую по-разному, – сообщил он и коснулся клитора, нажав на него, затем на мгновение отстранился, чтобы надеть презерватив.
– Как они пахнут. Какие они на вкус, – руками он вновь заскользил по моему телу. – Какие они на ощупь. Что ты чувствуешь, – упорствовала я.
Он встал на колени между моих раздвинутых ног, держа член в руке, затем опёрся руками по обе стороны от меня о кровать и резко вошел. Дыхание остановилось, и я ожидала момент, когда он снова войдёт, но Джек взял паузу. Я назвала его отбойным молотком, а теперь он дразнил меня.
– Мне нравится наблюдать, как их кожа меняет цвет, когда они кончают, – кончиком пальца он коснулся белой кожи на моей груди, затем на горле, потом снова воткнулся в меня. – Мне нравится звук, который ты издаёшь, и то, как твои ногти царапают мою спину, когда я тебя жёстко трахаю. Мне нравится, когда тебе очень нравится.
Сейчас не было жёсткого секса. В этот раз он двигался медленно, каждый толчок мягкий и долгий. И глубокий.
– Ты их всех доводишь до оргазма, – попыталась вставить я, хотя мой голос больше походил на стон.
– Да. Я всех довожу до оргазма. – Джек нагнулся вперёд, укусил меня за плечо и шею, потом ритмично задвигался.
– Так как меня... – я быстро приближалась к оргазму, и мои ногти искали его спину.
Джек вышел, чтобы перевести дыхание, и снова жёстко вошёл. Меня накрыла волна, которая ощущалась, как удар током. Он с трудом перевёл дыхание, прижавшись к моему плечу, и содрогнулся. Я разжала пальцы и провела ими по маленькой ссадине, которую оставила на его коже.
– Нет, не как тебя... – прошептал он на ухо, но я сделала вид, что ничего не услышала.
Глава 10
Я сказала Пегги о её муже то, что на самом деле думала. Рон был очень приятным мужчиной – мужчиной того сорта, который после дискотеки играл роль добродушного шофёра для оравы тинэйджеров или опаздывающего школьного хора, где пели его дети. Он всегда надевал красный галстук-бабочку, и эту бабочку вместе с синим костюмом (в котором я уже видела его) принесли в качестве одежды для погребения.
Некоторым людям тяжело понять, как можно работать с мёртвыми, особенно с телами тех, с кем когда-то были знакомы. Думаю, причина в том, что люди бояться смерти, их пугает мысль, что рано или поздно они тоже умрут. Их можно понять, ведь вряд ли кому-то понравится лежать на столе голым и быть обмытым чужими руками. Нагота приводит людей в смущение. Честно
Подготовка тела к погребению, на мой взгляд, это почтительное обхождение с мёртвой оболочкой: её очищение, по необходимости, бальзамирование, наложение косметики или применение другой техники, благодаря которой лицо будет выглядеть как при жизни. Я не разглядываю грудь или ягодицы, особенно на мужских телах, чьи обладатели больше не могут сами о них позаботиться, это работа, и я её делаю.
– Ты не подашь мне марлю? – я повернулась к Джареду, запихивающему в мусорное ведро грязную простынь.
Последние месяцы жизни Рон Джонсон нуждался в паллиативной помощи, поэтому из него пришлось вынуть только несколько трубок. С большинством пациентов, прибывших прямиком из больниц, дело обстояло сложнее. Оставалось снять с его руки только катетер. Мы с Джаредом, согласно заведенному порядку, работали рука об руку под звуки песни «Death Cab for Cutie», доносящейся из динамика моего айфона. Большую часть времени мы трудились молча, только время от времени Джаред напевал какую-нибудь песенку. Хоть он часто поддразнивал меня за музыкальный вкус, сам же знал наизусть почти все модные хиты. Сама я не слишком увлечённая певица, но тоже порой напевала себе под нос. Мы оба прервались, когда зазвучала новая мелодия с лёгким оттенком акустической гитары: «I will follow you into the dark». Мужской голос пел о том, что его владелец в час смерти любимой хотел уйти за ней в темноту.
– Ты в это веришь? – поинтересовался Джаред, запихивая руку Рона Джонсона в рукав. – Ты веришь, что существует туннель, который через темноту ведёт к свету?
Он намекал на текст песни.
– Я не знаю.
Пока я завязывала галстук-бабочку, Джаред чистил лацканы пиджака. Рон Джонсон был готов лечь в простой гроб из вишнёвого дерева. Его жена сказала, что для последнего пристанища это самый лучший выбор. Закончив дела, мы переложили Рона на каталку, чтобы отвезти его в капеллу и там положить в гроб.
– Ты над этим никогда не задумывалась? – Джаред взялся за каталку, а я распахнула створки двери, ведущей в холл.
– Нет. Правда, нет.
У нас не было трудностей при передвижении с каталкой, и я радовалась, что Джаред такой сильный. Из-за болезни Рон лишился большей части своего огромного живота, но он всё ещё был тяжёлым мужчиной.
– Ни разу? – удивлённо докапывался Джаред.
Я точно также удивлялась тому, что за многие месяцы работы со мной он ни разу не поинтересовался моим мнением о загробной жизни.