Незнакомка до востребования
Шрифт:
Она молча слушала его, кивала. Совершенно измученное создание. А как хороша тем не менее и как удивительно похожа на свою мать!
— Женской одежды у меня нет, но есть совершенно новая, правда мужская, пижама. Из очень мягкой, хлопковой материи. Будет великовата, но все равно, в ней ты будешь чувствовать себя намного комфортнее, чем в больничной одежде.
— А эту одежду, которую мне дала та девушка, пожалуйста, не стирайте, она совершенно чистая и мне подходит. Эти джинсы, свитер, хорошо? Знаете, так странно… Она говорит, что они с этим молодым человеком — мои лучшие друзья. И знаете, я вот чувствую, что они хорошие люди, но что нас связывало с ними, не могу вспомнить…
— Интернат. Детский дом. Ты
И вот это утро наступило. Утром пришла медсестра, поставила капельницу, сменила повязки. Сказала, что еще купить, оставила рецепт, выписанный доктором Дворкиным, и ушла.
— Марина? Ты не спишь?
— Нет, не сплю… — Она открыла глаза. — Так устала от этой системы. Лежишь, рукой пошевелить боишься… Еще голова кружится.
— Ничего, скоро ты окончательно поправишься, и все будет хорошо.
— И вас, хотите сказать, вспомню?
— Меня? Вот уж нет. Всех вспомнишь, но не меня.
— И как же это?
— Давай ты сначала спустишься, я приготовил завтрак, и вот тогда и поговорим. Я бы мог, конечно, принести тебе завтрак в постель, но тебе надо двигаться. Немного, но все равно двигаться. Так и раны будут заживать скорее. Да и ты тоже быстрее придешь в норму. Вот, накинь халат и спускайся.
Он сварил овсяную кашу, приготовил бутерброды с сыром и кофе. Марина спустилась через четверть часа. Умытая, закутанная в халат. Волосы аккуратно забраны на макушку. Глаза блестят, щеки розовые. Чувствуется, что она выспалась и физически немного окрепла.
— У вас очень большая квартира. Вы здесь один живете?
— Один.
— А как же жена, семья? Вам сколько лет?
— Мне — сорок пять. Я был женат, да пять лет тому назад развелся. Детей нет. Вот так и живу — работа, дом, командировки… Правда, я свободен, совершенно свободен, а потому позволяю себе много путешествовать. Вот недавно вернулся из Африки, к примеру… До этого целую неделю провел в Мексике…
— Вы действительно мой дядя?
— Да, это правда.
— Но тогда скажите, когда вам об этом стало известно?
— С самого твоего рождения.
— Как это? — Она со стуком опустила чашку с кофе на стол. — Не поняла… Вы что, давно знаете о моем существовании и допустили, чтобы я воспитывалась в детском доме? Вы — родной брат…
— …твоего отца, Максима.
— Это того, что приходил вчера и который так спешил на самолет?
— Нет. Вот когда поправишься, сама расскажешь, кто он такой и как ты с ним познакомилась.
— Но его тоже зовут Максим Караваев!
— Он тебе не отец, можешь мне поверить. Твой отец Макс был моим родным братом. И он погиб вместе с твоей мамой, Ксенией. Ты не можешь их помнить, потому что, когда случилось это несчастье, ты была совсем маленькой. Что же касается твоего вопроса, как я допустил, чтобы ты воспитывалась в детском доме, то знай: я ждал его все эти годы… Я много раз представлял себе, как рассказываю тебе эту историю, как объясняю, как пытаюсь оправдаться, и чем больше проходит времени, тем больше я понимаю, что мне нет оправдания. Нет, и все. Вот так.
— Ну ладно… — Марина пожала плечами. — Успокойтесь. Мало ли чего не бывает в жизни? Значит, судьба была моя пройти через детский дом.
— Я еще не все сказал, — произнес Игорь, и затуманенные временем картины его постыдного прошлого пронеслись перед его мысленным взором. — Вернее, не так. Я не сказал тебе самого главного.
— Надеюсь, что сейчас не последует душещипательная история о том, как вы любили мою мать и все такое… Уж не знаю, откуда, но я где-то это уже слышала. Возможно, из многочисленных сериалов.
— Так ты помнишь сериалы?
— Не знаю… У меня такая каша в голове. Так что вы собирались мне рассказать?
— Твои родители погибли из-за меня.
И он замолчал.
— Нет, ты не подумай, это не я, конечно… Они сами… Просто я так долго уговаривал их поехать на родительскую дачу, на шашлыки. У них были другие планы, они собирались к кому-то в гости. Но я сказал им, что замариновал свинину, что купил вино… Словом, уговорил. Мы были молоды, легки на подъем… Они оставили тебя у бабушки, то есть у нашей с Максом мамы, ее звали Татьяна Ивановна… Словом, в них врезался грузовик. За рулем был пьяный водитель. Они погибли на месте. Вот и представь себе, что должен был чувствовать я, я — человек, который невольно подстроил им эту смерть?!
— Какой ужас! — прошептала, качая головой, Марина. Глаза ее округлились, она наверняка мысленно увидела жуткую картину смерти на дороге. — Но… Но вы же не виноваты!
Она сказала это с такой обезоруживающей легкостью и так неожиданно, что Игорь был потрясен.
— Ты на самом деле так считаешь?
— А вы? Почему вы считаете себя виноватым? Если по-вашему, то получается, что все матери, которые рожают детей, как бы заранее обрекают их на смерть?! Ведь мы все в конечном счете умрем. Да мало ли кто куда едет, летит, плывет! Разве так важно, кто их куда пригласил, однако каждый день на дорогах гибнут люди, тонут в прудах и бассейнах, разбиваются на самолетах… И вы всю жизнь жили с этим чувством вины? Но тогда и вовсе непонятно, почему же вы не взяли меня к себе?
— Сначала ты жила у бабушки, но она пережила Макса всего на два месяца, потом умерла. Я в это время заканчивал университет, у меня были грандиозные планы… Да я просто не знал, где и как мы с тобой будем жить? Ты же была совсем маленькая девочка, крошка… Тебя надо было кормить, воспитывать, учить, за тобой нужен был хороший уход. Как раз в это самое время я встречался с одной девушкой, тетка которой работала воспитательницей в младшей группе детского дома. Я встретился с Валентиной Николаевной, так ее звали, и рассказал о том, что произошло, о тебе, о том, что я не вижу себя в роли отца. Ты пойми, мне бы тогда мои сегодняшние мозги, я бы нашел способ, как оставить тебя в семье. Я бы нанял хорошую няню, много бы работал, чтобы платить ей… Но тогда мне казалось, что самым важным является образование и карьера, бизнес, деньги. Я думал, что, заработав деньги, смогу помочь тебе в дальнейшем. Словом, мы поехали с Валентиной Николаевной в детский дом, чтобы я смог там посмотреть на условия, на детей… Конечно, я был удручен, мне было плохо, я понимал, что делаю что-то не то… И к тому же не было гарантии, что тебя отдадут мне, совсем еще молодому человеку. Вот так ты, Мариночка, оказалась сначала в детском доме, а потом и в интернате. И ты ничего не знала о том, что я постоянно перевожу на счет Валентины Николаевны деньги для тебя. Она порядочная женщина, она постоянно отчитывалась мне за каждую потраченную копейку. Она покупала тебе хорошую одежду, подкармливала, брала к себе на выходные.
— Жаль, что я не помню ее… — вздохнула Марина. — Значит, вы не бросили меня.
— Когда ты стала старше, она по моей просьбе покупала тебе какие-то золотые вещицы, сережки, цепочки… Она давала тебе наличные, чтобы вы с подружками могли поехать в парк, к примеру, купить себе мороженое. Ну а потом я организовал тебе поступление в Финансово-правовую академию.
— Ух ты! — присвистнула Марина. — Класс! Я хотя бы закончила ее? Значит, у меня есть высшее образование?
— Да. С моей же помощью ты была устроена в банк, где работала до тех пор, пока тебя не… Пока на тебя не напали. Жаль, что ты ничего не помнишь, жаль, очень. Скажи, ну, просто порассуждаем… А не могла ли ты знать что-нибудь о клиентах вашего банка? Ну, какую-нибудь финансовую тайну, к примеру?