Незнакомка из Пейроля
Шрифт:
Она открыла буфет, достала бутылку арманьяка, который они использовали для добавки в соусы, налила себе стопку и залпом выпила. Потом она вернулась в библиотеку, где снова стала ходить взад-вперед между темными окнами и камином. После того как она нашла это чертово свидетельство, она часто думала о Юлии и представляла себе их первую встречу. Она пыталась представить черты лица Юлии Ньян, узнавая в них тот же азиатский тип, который Камилла, должно быть, передала ей так же, как и Паскаль. Она пообещала себе исправить эту несправедливость и дать Юлии все, чего
Слезы снова потекли по ее щекам, она больше не могла выносить своего одиночества. Паскаль взяла телефон и набрала номер Самюэля. Несмотря на поздний час, он сразу взял трубку.
– Самюэль, это я… Прости, что звоню тебе так поздно, надеюсь, ты еще не спал?
– Нет, – ответил он низким голосом, – я не спал. Что с тобой случилось?
– Послушай… Не беспокойся, но я… я узнала нечто совершенно ужасное, и я… я не знаю, с кем мне поговорить об этом…
Она шмыгала носом и сглатывала слюну, тщетно пытаясь продолжить разговор.
– Паскаль! Боже мой, ты плачешь? Ты хочешь, чтобы я приехал?
– Мне нужно рассказать об этом кому-нибудь! О, Самюэль…
– Ты сейчас в Пейроле?
– Да.
– Хорошо, я выезжаю. Я скоро буду у тебя, и ты мне все расскажешь. А пока успокойся, хорошо? И не забудь открыть мне ворота!
Она стала возражать, но он уже повесил трубку.
Конечно, Марианна восприняла это без всякого энтузиазма. Пока Самюэль спешно одевался, она проснулась и, узнав, что он спешит посреди ночи в Пейроль, чтобы утешить свою бывшую жену, пришла в негодование. Но он не был расположен к тому, чтобы слушать ее.
Выбегая из комнаты, он увидел, что Марианна сидит на его подушке – растрепанная, злая и уверенная в том, что сможет не пустить его.
Едва застегнув куртку, Самюэль вышел из дому и, сев в свою «ауди», почувствовал, что напрочь отделился от Марианны, что она принадлежит теперь к его прошлому. Да и вообще, что он такого сделал или пообещал, чтобы Марианна могла заявлять на него свои права? Конечно, в последнее время они довольно сблизились, чаще встречались, и Марианна всячески пыталась слепить из них семейную пару. Он не сопротивлялся, что объяснялось его ленью, нежеланием огорчать ее, а также сугубо мужским эгоизмом. Ведь ему же нравилось, что рядом с ним в постели лежит красивая женщина, скрашивая его одиночество и отвлекая от мыслей о Паскаль.
Он пересек мост через Тарн и поехал по трассе номер 18. Паскаль ездила по этой дороге утром и вечером. Лоран намекнул ему, что ищет для нее место в Альби, и Самюэль почувствовал, будто у него отнимают его собственность. Мысль о том, что она обратилась за помощью к другому мужчине, наполняла его горечью. Может, ему хотелось быть единственным, кто имел право оставаться ее другом, оказывать ей поддержку, быть ее доверенным лицом, и он не хотел уступать эту роль кому-то другому?
В любом случае, этим вечером она обратилась за помощью именно к нему, а не к Лорану. Что же такое случилось, что вынудило ее на это действие? Паскаль была благоразумной и сильной женщиной, она не стала бы вызывать его среди ночи, чтобы выгнать из дома летучую мышь!
Он въехал в открытые ворота и свернул на подъездную аллею. Пейроль завораживал его, и он отлично понимал, почему Паскаль так хочет здесь жить. В принципе он никогда не интересовался недвижимостью, предпочитая полеты на вертолете, но Пейроль всегда манил его особым архитектурным очарованием, удаленностью от шумного мира, меланхолической красотой своего парка.
В свете фар он заметил Паскаль, которая стояла на пороге и куталась в меховую куртку. Она спустилась по ступенькам, пока он выходил из машины, и бросилась к нему в объятья.
– Как хорошо, что ты приехал…
Он почувствовал запах ее волос и сразу вспомнил название духов – «Аддикт». Он подарил ей эти духи после их разрыва, и ему было приятно, что она продолжала пользоваться ими.
– Я не должна была мешать тебе; надеюсь, Марианна не очень рассердилась? Пойдем в тепло, я ждала тебя на террасе, потому что дома просто задыхалась, но сейчас мне холодно.
Она говорила быстро и отрывисто, в свете фонаря над входной дверью Самюэль заметил, как лихорадочно блестят ее глаза. Он прошел вслед за ней в дом, и когда она сбросила с себя куртку, залюбовался ее стройным силуэтом. На ней был ирландский пуловер крупной вязки, облегающие серые джинсы и черные сапоги.
Плотно прикрыв дверь библиотеки, Паскаль тут же произнесла:
– То, что я расскажу тебе, Самюэль, не должно выйти за пределы этой комнаты.
Возле стеллажей вишневого дерева стояли два кресла с потертой велюровой обивкой. Паскаль села в одно из них и знаком пригласила Самюэля.
– Как ты знаешь, переехав в Пейроль, – начала она, – я хотела вернуть обстановку, окружавшую меня в детстве. На моем чердаке стоит много вещей, и я с Авророй с удовольствием перерывала весь этот хлам…
Она остановилась на секунду, словно собираясь с силами. Ее большие черные глаза были полны глубокой печали. Ему хотелось встать и обнять ее, но, пересилив себя, он ожидал продолжения рассказа.
– В одном из ящиков я нашла старое семейное свидетельство. В нем говорилось, что моя мать вышла замуж за некоего Рауля Косте в апреле 1966 года.
Самюэль был изумлен. Несколько секунд он молчал, затем, пожав плечами, заметил:
– Ну что ж, у твоей матери был первый муж, о котором ты не знаешь. Что дальше?
– Я также узнала о рождении их ребенка, в августе того же года – девочки по имени Юлия Ньян.
– Юлия как?
– Ньян по-вьетнамски означает «беззаботная». Это единственное, что сохранила моя мать от своего происхождения. Саму ее звали Камилла Хуонг Лан, ее мать Ле Ань Дао, и она, видимо, захотела поддержать эту традицию, давая имя своей первой дочери.
На этот раз Самюэль ничего не ответил. Он хорошо знал Камиллу и, несмотря на то что она казалась странной, очень уважал ее. Однако ни она, ни Анри, с которым Самюэль был в прекрасных отношениях, никогда не упоминали о существовании этой Юлии.