Незнакомка в зеркале
Шрифт:
Они не рассчитывали, что она здесь спрячется.
Лизетт открыла багажник, отбросив параноидальные мысли, и уныло подняла пакет с продуктами — мороженое явно подтаяло. Невозможно больше здесь торчать и невозможно покинуть эту стоянку в ближайшее время. Курица тоже наверняка потекла. В багажнике царила чертова жара, не хватало еще, чтобы все протухло. Надо избавиться от съестного как можно скорее.
Лизетт подошла к мусорному контейнеру, с сумочкой на плече и пакетом с продуктами — испорченными — в руке. Что там бессмысленные траты! Теперь придется ждать еще неделю, чтобы узнать,
И вдруг ощутила присутствие девочки, задолго до того, как ребенок открыл рот.
— Если вы здесь не живете — а вы здесь не живете, — то не имеете права использовать наши мусорные контейнеры. Я здесь всех знаю, так что не врите.
Сдерживая невольный вздох, Лизетт повернулась к девчушке, опасливо державшейся на расстоянии. Лет двенадцать, наверное, тощая, тонкие светлые волосы под выцветшей синей бейсболкой, голубые глаза, хорошая фигурка. Когда-нибудь станет настоящей красавицей, если ничего не натворит с лицом.
— Ясно, — кивнула Лизетт и подняла пакет. — Нравится мороженое с черникой? Правда, чуть подтаявшее.
Девочка прищурилась. Совсем юная, а взгляд уже подозрительный.
— Не знаю. Никогда не пробовала.
— Так же как и я, но выглядело заманчиво. Давай меняться? Мое мороженое и курица на твою бейсболку.
Головной убор скроет волосы, замаскирует лицо, когда она наконец-таки покинет это место. Подобная предосторожность, вероятно, пример бесполезности, но что-то надо предпринять.
— Я не идиотка, — вспылила девочка и нахмурилась. — Там яд? Наркотики?
— Конечно нет, — возмутилась Лизетт. — Просто, судя по всему, домой попаду не скоро, а выбрасывать жалко.
— Но вы несли пакет к мусорке. Зачем мне отдавать бейсболку за тухлятину?
Хороший вопрос. По крайней мере мисс Бдительность больше не обвиняет в попытке отравить первого встреченного ребенка.
— Отлично. Даю двадцатку за твою кепку.
— Договорились, — быстро согласилась девочка, удивленно распахнув глаза.
— Меня зовут Лиззи, — сообщила Лизетт, поставила пакет и полезла в сумочку за деньгами. — А тебя?
— Меня учили не сообщать незнакомцам свое имя.
— Какая ж я незнакомка? Я — хорошая знакомая, которая собирается серьезно переплатить за твою потрепанную кепку.
— Мэдисон, — улыбнулась юная собеседница.
— Кто-нибудь зовет тебя Мэдди?
— Нет, — отрицательно качнула головой Мэдисон и нахмурилась, давая понять, что не переживает по этому поводу, потом сняла бейсболку, и обмен состоялся.
Взяв пакет, Лизетт повернулась и подняла его над мусорным контейнером.
— Эй! — возмущенно воскликнула Мэдисон. — Там ведь мороженое!
— Ты же не стала меняться, а продала мне свою кепку. Хочешь мороженого — придется сделать для меня кое-что еще.
— Не собираюсь копаться в мусоре.
— Отлично. Хочешь заработать еще двадцатку?
— Делать-то что? Ты не извращенка, случайно? Одежду снимать не буду.
— Слава Богу. Всего лишь помоги мне с автомобилем.
— Не умею чинить машины.
— И не надо. Тачку всего лишь требуется замаскировать.
Пару часов спустя, когда темнота окутала город, Лизетт уложила волосы под бейсболку и села за руль. Нет никаких сомнений — она вышла далеко за рамки обычной осторожности и вплотную приблизилась к краю явного безумия, но почему-то искренне веселилась. Глядя на старания Мэдисон, даже смеялась. Колпаки были сняты, приличная порция грязи залепила не только номерной знак, но и бамперы, и шины.
Чистенький, как картинка, «камри» теперь не узнать. На капоте красовалась наклейка, призывающая дочь занять место на доске почета местной средней школы, а почти всамделишная гавайская танцовщица энергично раскачивалась в такт движению на приборной панели. Мэдисон даже раздобыла клейкую ленту, которой и залепила левое пассажирское окно, словно прикрывая разбитое стекло. Если тот парень из серого седана или кто-либо другой выслеживающий ее прежний автомобиль, все еще там, высматривают и ждут, то ни за что не узнают ни ее саму, ни преображенную тачку.
Немного грустно, что никто не пришел проведать Мэдисон за все это время, оказывается, ее мама возвращается с работы после девяти, поэтому девчонка может портить чужие машины сколько влезет, ни один взрослый не подойдет и не поинтересуется, чем она тут занимается.
— Эй! — окликнула Мэдисон, когда Лизетт завела двигатель. Та опустила стекло, и девчушка сунулась в окно. — Не мое это дело, так что можешь не отвечать, если не хочешь… ты от кого-то убегаешь, да?
Лизетт посмотрела на нее из-под козырька бейсболки и криво усмехнулась:
— Солнышко, если бы я знала…
Глава 10
— Эл.
Фордж повернулся, услышав свое имя, произнесенное таким резким и невозмутимым тоном, что можно, не глядя, угадать, кто пришел. Гребаный факт жизни: каждому рано или поздно приходится перед кем-нибудь отчитываться — будь то сама Смерть, Всевышний или босс. Как бы высоко Эл ни поднялся по пищевой цепочке, у него все же имелся начальник, и звали ее Фелис Макгоуэн.
— Да? — вежливо откликнулся он, словно отвечал случайному посетителю, прервавшему работу, — технически так оно и было, ведь здесь, в общем-то, его территория.
И хотя Фелис никогда не выказывала эмоций, Фордж понимал, что раздражает ее, а злить шефиню — его самое любимое занятие. Небольшую передышку посреди дня можно только приветствовать, но сегодня у Эла было дурное предчувствие по поводу визита Макгоуэн и предстоящего разговора.
— В танк, — скомандовала она, повернулась на каблуках и зашагала прочь.
Эл ничем не выдал беспокойства, хотя определенно встревожился, и последовал за Фелис в «танк» — так прозвали звуконепроницаемую комнату, защищенную от прослушивания, насколько возможно обеспечить проклятую безопасность. Туда не разрешалось вносить сотовые, камеры, диктофоны, оружие, каждого перед входом сканировали, чтобы убедиться в отсутствии любого из этих устройств. Сказанное в танке там и оставалось.