Незримая паутина
Шрифт:
Действительно, Кутепова этот грандиозный провал не остановил. Наоборот, разоблачение «Треста» толкнуло его на еще более рискованные действия. Мария Захарченко, которой он верил как самому себе, решительно высказывалась за скорейшее проведение террористических актов. В тон ей вторил Опперпут.
Виктор Александрович Ларионов, марковец-артиллерист, член боевой организации Кутепова, так писал об этой удивительной женщине:
«Мария Владиславовна Захарченко-Шульц, заслуживающая имя основательницы и застрельщицы белого террора, не оставила как будто после себя печатного идеологического наследства… Впрочем, в недолгих беседах, между деловыми разговорами, она строила планы будущего, мечтала… Преемственность, непрерывность борьбы, подготовка кадра, группа „националистов-террористов“… яркие, сильные, живые, надпартийные лозунги — вот предметы ее глубоких мыслей и скупых слов. Она считала себя обреченной, смотрела на свою гибель, как на нужный шаг в предстоящей борьбе: „Нужен пример, начало… надо идти самой. Потом уже руководство другими, посылка и идейное оформление…“ Она не строила иллюзий в настоящем. Многие месяцы, проведенные в СССР, не позволяли
Это условие обрекало каждый акт террора не только не на признание, но подчас и на осуждение подвига, и уж неизменно на указание „бесцельности“. Обыватель советский, как и средний эмигрант, верил в эволюцию Коминтерна и ГПУ. Но, конечно, ни обывательские взгляды не могли удержать Марию Владиславовну от ее решений, ни вопросы „целесообразности“ заставить сойти с пути. Эта обреченность при сознании безнадежности победы сегодня и делали Марию Владиславовну героиней в наших глазах: „Мы погибнем, но за нами придут другие. Наше дело не умрет с нами вместе“».
Захарченко познакомила Ларионова с Опперпутом. Была она неузнаваема. Ее лицо осунулось, скулы выступили, платье висело как на вешалке. Но глаза по-прежнему выражали решимость и твердость.
Вся под впечатлением разоблачений Опперпута, объятая гневом и отчаянием, Мария громко кричала:
— Кончено, все кончено! Все разрушено в прах! То был чудовищный обман, блёфф, мыльный пузырь. Чекисты обманули всех — и нас, и эстонцев, и англичан, и поляков. Скандал на весь мир! «Трест» — провокация, затмившая Азефа… Нас с Гогой должны были вывести в расход по решению коллегии ОГПУ, да вот он нас предупредил.
Ларионов повернулся в сторону ее жеста. Сидевший в кресле худощавый рыжеватый шатен с острой бородкой смотрел на Ларионова внимательным, изучающим взглядом. Отбросив газету, он встал и протянул руку Ларионову. Крепко пожав руку Ларионова своими длинными пальцами, он коротко, с чуть выраженным латышским акцентом, представился:
— Опперпут-Стауниц. Ответственный работник КРО ОГПУ.
— Мы бежали с ним, — продолжала Захарченко, — вчера ночью. В последний раз проскочили по линии «Треста», там не успели предупредить границу. А Гога с двумя нашими молодцами бежал в Польшу… Да, удар страшный… Романа Бирка считала другом, своим, почти родным, три года работали рука об руку. Агент КРО! И уже давно как взят. Мы многое разоблачим. Теперь настало время платить. Теперь руки развязаны… Мы осуществим то, чего не позволял под разными предлогами проклятый «Трест». Мы начнем террор… За Рейли! За весь позор! Ведь я сама возила всяких мерзавцев в Париж и представляла нашим… Экономила «партийные» деньги, всегда тряслась в третьем классе, не спала ночами, недоедала. Деньги ГПУ! О, Боже, если бы я знала раньше!
Союз национальных террористов
Генерал Кутепов хотел назначить Марию Захарченко главой Союза Национальных Террористов. Но Мария решительно отклонила предложение, заявив, что, не показав личного примера, она ни за что не пошлет других. Настояния Кутепова успеха не имели. Мария сказала, что готова нарушить дисциплину, но пойдет первой. И Кутепов уступил.
По вечерам Опперпут, Захарченко и Ларионов обсуждали планы покушений, диверсий, массового террора. Толковали о развитии работы в большом масштабе после удачи первых попыток.
Мария часто задумывалась, писала страницу за страницей. Предстоявшему новому делу посвящала все свои думы. Часто наедине совещалась с Опперпутом.
— Да, нужна партия, — говорила она, — но не знаю, как ее лучше и хлеще назвать. Националисты-террористы, что ли? Нужен хороший отбор. Старые боевые заслуги — ничто. Мы пойдем первыми, потом уже передадим опыт другим.
Мало-помалу, в тесном сотрудничестве с Опперпутом, Захарченко составила боевые диспозиции и отправила их в Париж Кутепову:
«Начало. После нашего отъезда необходимо направить две-три группы по 4 человека для взрыва мостов. Так составляю задание Жукову [22] и на словах рассказала его Викторову [23] (он тоже пойдет). Взорвать мост одновременно на Волхове и Луге, чтобы отрезать Петроград и создать панику. Я подробно разбирала это дело. После этого можно перейти к поджогам и к взрывам в учреждениях посредством заложенных ранее снарядов. Достать технические средства возможно. Никто из людей, кроме Жукова, не должен ничего знать. Поэтому до моего возвращения Жукова пускать нельзя, особенно если у Вас не будет другой базы. Старайтесь теперь же наладить заготовку бомб большой силы, небольших сосудов с газами и главное культуры бацилл. Этим мы их скорее всего доконаем с наименьшими для нас потерями. А для народа появление в среде коммунистов чумы или холеры будет, конечно, истолковано, как гнев Божий. О человечности говорить уже не приходится. Кроме того, надо организовать пиратство в море, отравление экспорта русских товаров и т. д. Хорошо бы устроить потопление „Товарища“. Об этом Вам подробно пишет Ринг, и я все это здесь перепишу.
В первую очередь надо организовать:
1) Производство документов: а) заготовка бланков по данным нами образцам, б) печатей, штемпелей, в) книжек с водяными знаками.
2) Разработка каждого акта по карте России и планам городов. Задание дается только
3) Каждый снабжается, кроме оружия (револьвер и ручные гранаты), капсюлем с цианистым калием, чтобы ни один не смел попадаться в руки живым.
4) Подыскание инструктора пиротехники:
а) занятие подрывным делом и обращением с динамитом и газами и выработкой их с намеченными для отправки людьми,
б) составление краткого наставления кустарного производства взрывчатых веществ и газов, изложенное в форме прокламаций, которые необходимо дать едущим, а также распространять внутри России.
5) Привлечение абсолютно проверенного бактериолога: оборудование своей лаборатории для разведения культур инфекционных болезней (чума, холера, тиф, сибирская язва, сап),
6) снабжение уходящих бактериями для заражения коммунистических домов, общежитии войск ГПУ и т. д.
Примечание к § 5. О последнем не должны подозревать даже помогающие нам государства».
22
Радкович.
23
Ларионов.
Вдохновителем этих боевых диспозиций, посланных Кутепову, был Опперпут, принявший в Союзе Национальных Террористов кличку Ринг.
В собственном письме Кутепову Ринг подробно изложил план действий, соблазнительный и фантастический, но в случае его проведения грозивший бумерангом против его исполнителей:
«После первых ударов по живым целям, центр тяжести должен быть перенесен на промышленность, транспорт, склады, порты и элеваторы, чтобы сорвать экспорт хлеба и тем подорвать базу советской валюты. Я полагаю, что для уничтожения южных портов на каждый из них нужно не более 5–10 человек, причем, это необходимо сделать одновременно, ибо после первых же выступлений в этом направлении охрана их будет значительно усилена. Сейчас же вообще никакой вооруженной охраны их нет. После первых же выступлений необходимо широко опубликовать и разослать всем хлебным биржам и крупным хлебно-фуражным фирмам сообщение Союза Национальных Террористов, в котором они извещают, что все члены СНТ, находящиеся в России, не только будут сдавать советским ссыпным пунктам и элеваторам свой хлеб отравленным, но будут отравлять и хлеб, сдаваемый другими. Я не сомневаюсь, что даже частичное отравление 3–4 пароходов, груженных советским хлебом, независимо от того, где это будет сделано, удержит все солидные фирмы от покупки советского хлеба. Конечно, о каждом случае отравления немедленно, весьма широко, должна быть извещена пресса, чтобы не имели случаи действительного отравления иностранцев. То же самое можно будет попытаться сделать с другими советскими экспортными съестными продуктами, например, с сибирским маслом. При введении своих людей в грузчики, портовые и таможенные служащие, это будет сделать не трудно. Этим был бы нанесен советам удар, почти равносильный блокаде… Помимо того, уничтожение элеваторов не только сильно удорожит хлеб, но и ухудшит его качество. Я совершенно не сомневаюсь, что на это не трудно будет получить в достаточном количестве технические средства, вплоть до хорошо вооруженных моторных лодок. Если бы таковые были получены, то можно было бы развить и некоторое пиратство для потопления советских пароходов… Ведь сейчас имеются моторные лодки, более быстроходные, чем миноносцы. При наличии моторного судна можно было бы устроить потопление долженствующего скоро возвращаться из Америки советского учебного парусника „Товарища“. При медленном его ходе настигнуть его в открытом океане и потопить так, чтобы и следов не осталось, не так уже было бы трудно. А на нем ведь исключительно комсомольцы и коммунисты. Эффект получился бы потрясающий. Потопление советских нефтеналивных судов могло бы повлечь к нарушению контрактов на поставку нефтепродуктов и колоссальные неустойки. Здесь мы найдем широкую поддержку от нефтяных компаний. Когда американские контрабандисты имеют свои подводные лодки и аэропланы, разве нам откажут в получении хороших моторных лодок, если мы докажем свое?
Надо немедленно начать отправку в Россию различными способами агитационной литературы с призывом к террору и к самоорганизации террористических ячеек, выступающих от имени СНТ. Я думаю, что применительно к советским сокращениям, организация могла бы сокращенно именоваться „Сент“ или „Сенто“, а члены — „Сентоки“ или „Сентисты“.
Необходимо, чтобы отправляемые террористы при выступлениях всегда бросали записки, что покушение или акт сделан такой-то группой СНТ, постоянно меняя нумерацию, чтобы создать иллюзию мощи СНТ и сбить с толку ГПУ…
…Для уничтожения личного состава компартии придется главным образом применить культуры микробов эпидемических болезней (холера, оспа, тиф, чума, сибирская язва, сап и т. д.). Этот способ, правда, наиболее безопасен для террористов, и если удастся наладить отправку в Россию культур болезней, то один террорист сумеет вывести в расход сотни коммунистов… Организовать отправку культур микробов очень легко через дипломатов-контрабандистов. Очень многие дипломаты лимитрофных государств занимаются провозом в Москву контрабанды и возят ее сразу до 10 пудов (3–4 чемодана). За провоз берут от 150 до 300 долларов за чемодан. Для этого нужно войти в связь с ответственными сотрудниками Мин. Вн. дел и с их друзьями. В Ревеле это смог бы организовать Гуго Тамсар или сотрудник Мин. Ин. Д. Маркус… При некоторой осторожности через них можно будет отправлять и газы, и взрывчатые вещества. Только всем этим предметам нужно придавать товарный вид, то есть, чтобы дипломаты и посредники не знали, что они в действительности везут. Помимо того, чемоданы должны быть с особо хорошими замками, чтобы дипломат из-за праздного любопытства не полез бы туда…