Незримое сражение
Шрифт:
Выяснили и то, для чего предназначались сто рублей по рублю. Оказывается, их номера содержали код для передачи по радио разведданных заграничному центру.
Лучшие качества чекиста Лиходеда проявились в этой операции. Но к сметке, находчивости, личному мужеству присоединилось еще умение анализировать, сопоставлять факты, не пренебрегать на первый взгляд незначительными деталями.
В не меньшей степени эти характерные для Лиходеда и его товарищей качества проявились и в другом эпизоде, по времени более близком к сегодняшнему дню.
Во Львове с некоторых пор стали появляться небольшие брошюрки — с ладонь величиной. Привлекали внимание
Брошюры эти находили в магазинах, почтовых ящиках, даже приколотыми к забору. И тот, кто находил их, приходил в областное управление КГБ.
— Какой же подлец занимается такой мерзкой стряпней?
Перед Виктором Ивановичем, которому поручили разобраться в этом деле, лежало несколько экземпляров брошюрки. Все они были тщательно просмотрены и исследованы.
Дело оказалось довольно сложным. «Издатель» не оставил четких следов, как тот заграничный парашютист, что в пятидесятом спустился в Прикарпатье. Но Лиходед и приданные ему в помощь оперуполномоченные Василий Алтунин, Николай Марусенко и Николай Пазычев были неутомимы.
И вот заметили как-то мелькнувшую у забора тень, после чего на заборе забелела брошюрка. Проследили за тенью. Проделав извилистый путь по улицам и переулкам, она у одного из домов приобрела облик реального человека. Предстояло познакомиться с ним лично.
— Но знакомство состоялось не скоро, — вспоминает Виктор Иванович. — Неизвестный оказался на редкость изворотливым. Когда мы зашли в тот дом, где должен был проживать «издатель», его там не оказалось. В интересовавшей нас квартире находились его жена и дети. Жена сказала, что муж ее дома бывает редко. В последний раз месяц назад приезжал…
— А где он работает?
— На лесоскладе.
Лиходед и его товарищи отправились искать этот лесосклад в один из предгорных районов области. И нашли неподалеку от районного центра. Старая, почерневшая крыша прикрывала от непогоды плотные штабеля дров. Этим складом и заведовал «неуловимый».
Посредине склада стоял деревянный, тоже уже состарившийся вагончик, в котором размещалась конторка заведующего.
Виктор Иванович и его оперативная группа застали завскладом за необычным делом: он спешно вязал в узлы одежду, обувь и всякие другие пожитки, что-то выкапывал из тайников в углу, а что-то выбрасывал в колодец, находившийся во дворе. Видно, предупрежденный женой, что его ищут, он готовился сменить место своего пребывания.
— Ну, хватит, отдохните от трудов праведных, — сказал Лиходед. — Теперь поработаем мы…
Хозяин вздрогнул от неожиданности.
Труд чекиста иногда сравнивают с трудом сапера. Сравнение, пожалуй, верное. И у того, и у другого — труд тяжелый и опасный.
Лиходед, Алтунин, Марусенко начали санкционированный прокурором обыск. Пошли сначала в жилую комнату, которую собирался покинуть завскладом. Там и обнаружили оборудованную по всем правилам фотолабораторию. Именно здесь проявлялись и печатались для привлекательных обложек девушки-красавицы на фоне зеленых Карпат, размножались странички написанного от руки текста антисоветского содержания. Покопались и под подоконником. Оттуда посыпались на пол пожелтевшие и новенькие книжонки одного и того же толка — националистического.
А Лиходеду все не давал покоя вагончик на складе. Заглянули в него, порылись в старой рухляди и вынули еще ворох антисоветской литературы.
— А что вы бросили в колодец?
— Я ничего… — начал было хозяин, но осекся, увидев, как Алтунин и Марусенко извлекали из темной глубины еще несколько пачек намокших брошюрок и… пистолет.
При виде пистолета завскладом сник.
А чекисты продолжали свою работу. Перед ними еще громоздились узлы, туго связанные веревками и ремнями. Что могло в них быть? Только ношеное белье, одежда, новые или стоптанные башмаки? Как сапер проверяет каждую пядь земли, чтобы убедиться в ее безопасности, так и чекист обязан с особой тщательностью исследовать все, что вызывает подозрение.
Едва Пазычев развязал первый, самый большой узел, как оттуда, глухо позванивая, выкатилась металлическая банка. Открыли ее… Хозяин побледнел и зашатался. Обнаружилось, наконец, то, ради чего он издавал и подбрасывал в почтовые ящики свои кустарные брошюрки и держал наготове пистолет. Из кубышки посыпались золотые монеты старой чеканки. Дождь монет! В узлах нашли еще золотые браслеты, золотые часы и много других драгоценностей. В общей сложности на сто тысяч рублей. Подсчитали это уже после…
Из своей тридцатилетней практики Лиходед вынес твердое убеждение, что чекистская работа не терпит шаблона, в ней нет раз навсегда выработанных правил и способов. Каждый раз новые методы диктует сама обстановка.
Когда Виктору Ивановичу предложили должность начальника районного отдела, он задумался. И задумался, пожалуй, более серьезно, нежели перед самой сложной операцией. Тогда над ним стоял начальник, который руководил и направлял действия подчиненных, предоставляя, конечно, им возможность проявлять самостоятельность и инициативу. Теперь же Лиходеду самому нужно руководить и направлять подчиненных, отвечать за них. Он, привыкший к повседневной боевой оперативной работе, считал себя всегда на переднем крае. А не уйдет ли он с этого переднего края во «второй эшелон», став начальником райотдела, не превратится ли в кабинетного работника? Размышляя так, Виктор Иванович перебрал в памяти почти всех начальников, под руководством которых прошел свой большой чекистский путь. Нет, ни один из них не был кабинетным работником! Все они были деятельными людьми, неутомимыми в делах. И нередко, когда он, Лиходед, отработав свой трудный день, собирался домой, его непосредственный начальник, пожелав ему хорошего отдыха, сам все еще оставался на посту.
«Второго эшелона» в органах госбезопасности не было и нет. Есть и, очевидно, еще долго будет только передний край.
Коллектив райотдела небольшой, но мобильный. Его силы умножают советские люди.
— Они — наши верные помощники, — говорит Лиходед.
В райотдел частенько приходят люди, сообщают о настораживающих фактах, делятся своими мыслями, высказывают предположения и предложения, И почти с каждым Виктор Иванович беседует сам.
Зашел как-то пожилой мужчина. Взволнован.
— Извините, пожалуйста, — сказал, садясь на предложенный стул. — Но это очень серьезно. Случайно я узнал, что один юноша с хулиганскими наклонностями (ему восемнадцать лет) обзавелся обрезом, гранатой и самодельным пистолетом. Для чего они ему?