Незримое сражение

Сборник

Но перед событиями на хуторе Загорном было еще вот что: пряча листовку в сейф, капитан Сергеев сказал:

— Михаил Никитович, поговорите еще раз с комсомольцами, пусть они пристальнее — но осторожно! — смотрят, как грузят шпалы.

А через два дня капитан Сергеев озадачил его сообщением:

— А ваш Печеный исчез.

— Как?!

— А так. Почувствовал, что за ним следят, и, наверное, нервы не выдержали. Кажется, мы отыскали ниточку…

— Но ведь он не грузил шпал…

— Это

ничего не значит. В конце концов, вы сами когда-то говорила, что подозреваете его.

— Да, говорил… Но…

— Считайте, что у вас неплохая интуиция. Еще немного выдержки, логики, анализа. Не вешайте нос, далеко он не уйдет. Главное — я уверен, что листовки исходят отсюда.

Резкий звонок прервал их разговор. Алексей Захарович поднял трубку. «Как же я упустил Печеного? — мучился Игнатов. — Вот будет наука!»

— Звонил старший оперуполномоченный Магеровского райотдела Костерин, — положив трубку, сказал Сергеев. — На хутор Заторный зачастили бандиты, готовится операция. Примете участие.

— Есть.

Бандитов на хуторе Загорном не удалось взять живыми. Зато при них нашли неоценимый документ — отчет какого-то «Червинка» о проделанной работе.

— Какая удача, что они не успели уничтожить этот отчет, — радовался капитан Сергеев. — Какая удача!

Он крепко обнял Игнатова. Вот она, ниточка! Нет, они не ошиблись, — листовки в шпалы вкладывали здесь, в Раве-Русской. Об этом докладывал своему проводнику «Червинко». Аккуратно карандашом, пункт за пунктом, было написано, в какие города Советского Союза шла антисоветская литература.

— Немедленно выясните, кто такой этот «Червинко».

— Товарный кассир, товарищ капитан, — тут же ответил Игнатов.

— Смотрите не вспугните, — предупредил Сергеев. — Сейчас надо узнать, каким образом у бандитов оказалась пишущая машинка и…

— …а шрифты, возможно, из районной типографии… — опередил капитана Игнатов.

— Ну, это надо проверить. Только не горячиться, а то погубим дело, — он прошелся по комнате. — А теперь подумаем, как организовать этому «Червинку» командировку, ну… скажем, в Киев.

«Червинко» не доехал до Киева. Его арестовали на станции Подзамче во Львове. При нем была антисоветская литература. А еще через день в кабинет капитана Сергеева вошел взволнованный Игнатов:

— Товарищ капитан, еще одна ниточка! Пишущую машинку передала бандитам… — он назвал фамилию. — Установлено, что во время немецко-фашистской оккупации она работала машинисткой в потребсоюзе, вместе с немцами уехала в Германию, а после войны возвратилась, вошла в доверие. Завербовала ее в организацию жена «Червинка».

— Жену «Червинка» пока что не трогать! — сказал капитан Сергеев. — Что еще знаете?

— Брат этой машинистки Андрей добровольно пошел в дивизию СС «Галичина», воевал под Бродами. Когда дивизию разгромили — бежал, его видели здесь. Есть подозрения, что скрывается дома… — Игнатов умолк, явно чего-то не договаривая.

— Почему вы замолчали? — почувствовал это Сергей.

— В этой истории… как вам сказать… За брата их, Володю, обидно. Он был бойцом Красной Армии, освобождал от фашистов Раву-Русскую. Погиб здесь, товарищ капитан… А они видите как опорочили его имя…

…Она шла на работу, как всегда, за несколько минут до начала, она была пунктуальна, аккуратна. Она была спокойна и уравновешена, а в это время в дверь ее дома постучали…

Ее мать долго не открывала. Игнатов не торопил. Зачем? Пусть ведет себя старуха так, как и положено матери, дочь которой работает в государственном учреждении. Даже интересно, как она будет вести себя.

— Прошу, — скрипнула дверь.

— Здравствуйте, мамаша, — добродушно сказал Саша Ярчук. — Не ждали таких ранних гостей?

— Садитесь, пожалуйста. Ой, а на столе не убрано, — она собрала в охапку какие-то вещи и бросила на кровать.

— А мы пришли выразить вам свое соболезнование по поводу гибели Володи… — не сводил глаз со старухи Ярчук.

— Погиб он, погиб на фронте…

Внимательный взгляд Игнатова упал на школьную ручку с еще не высохшими чернилами.

— А это вы не другому ли сыну письмо писали? — Игнатов взял ручку и протянул старухе. Та побелела как стена. Михаил Никитович сурово, но не повышая голоса, спросил: — Где Андрей?

— Какой Андрей? Боже мой… — начала было старуха.

— А это кто писал? — из кучи тряпья, брошенного старухой на кровать, Игнатов вынул тетрадку и прочел: «Список работников Рава-Русского отдела НКВД». Так кто писал?

— Клянусь богом, что…

Игнатов взглянул на коврик посреди комнаты. Под ним подвал или нет? Вспомнил, как выпустил из рук главаря банды «Дуба». Тогда чекисты обыскали весь дом, только одно место не проверили: на кровати-диване лежал в перине ребенок, а под ним… «Дуб».

— Значит, нет его здесь?

— Богом…

Но Игнатов не ждал ответа, ногой отбросил коврик. Так и есть, отверстие в подпол. Оттуда вытащили не только Андрея, а и все то, что было так важно для чекистов, — вытащили данные о населенных пунктах, характеристики на руководителей района, списки председателей и секретарей сельсоветов, планы Равы-Русской, Магерова, Нестерова, антисоветскую литературу.

…Уютная «Ласточка» уже становилась шумной — начинался обеденный перерыв. Игнатов глотнул холодного кофе, а Ярчук задумчиво молвил: