Незримые твари
Шрифт:
– Мисс Мак-Айзек, - повторяет Брэнди, по-прежнему указывая на меня открытой ладонью.
– Мисс Мак-Айзек нема и не может говорить.
Наша агентша, со следами помады на зубах и пудрой с тональным кремом, которые неровным слоем лежат под глазами; и со своими зубами, "готовыми к пользованию", и с париком для машинной стирки, - она улыбается Брэнди Элекзендер.
– А это...
– большая, унизанная кольцами рука Брэнди взвивается вверх, касаясь торпедовидных грудей Брэнди.
– Это...
– рука Брэнди взвивается, чтобы коснуться жемчуга у горла.
–
– ненормальных размеров кисть поднимается, чтобы коснуться копны волнистых золотисто-каштановых волос.
– И это...
– кисть касается полных влажных губ.
– Это все, - произносит Брэнди.
– Принцесса Брэнди Элекзендер.
Агентша падает на колено, изображая что-то среднее между реверансом и тем, что обычно творят перед алтарем. Вроде преклонения.
– Какая честь, - говорит она.
– Я совершенно уверена: это дом для вас. Вы просто влюбитесь в этот дом.
Ледяная сука во всей красе, Брэнди лишь кивает и отворачивается в направлении парадного холла, через который мы вошли.
– Ее высочество и мисс Мак-Айзек, - произносит Альфа.
– Им хотелось бы осмотреть дом самим, пока вы и я обсудим детали, - тонкие руки Альфы порхают в воздухе, поясняя:
– ...Перевод средств... ...обмен лиры на канадские доллары.
– Торчки, - замечает агентша.
Мы все, Брэнди, я и Альфа, застываем на месте. Может, эта женщина увидела нас насквозь. Может, после месяцев в дороге и дюжин посещенных нами больших домов, может быть, кто-то в итоге раскрыл наш обман.
– Торчки, - замечает агентша. И снова преклоняет колено.
– Мы называем наши доллары "торчки", - говорит она, и лезет в синюю сумочку.
– Сейчас покажу вам. На них рисунок птицы, - объясняет она.
– Это сова-торчок.
Мы с Брэнди снова напускаем на себя ледяное спокойствие и возвращаемся в парадный холл. Обратно, мимо группировочек "кресло-диван-кресло", мимо резного мрамора. Наши отражения смазываются, тускнеют и искажаются в крепком сигарном дыме панелей красного дерева. Идем обратно в парадный холл, я шагаю вслед за принцессой Брэнди Элекзендер, а голос Альфы в это время заполняет синекостюмное внимание риэлтерши вопросами про угол, под которым проникает в столовую утренний солнечный свет, или - разрешат ли местные власти разбить личную вертолетную площадку около бассейна.
Передо мной шествует ни что иное, как изысканнейший зад принцессы Брэнди, серебряный лисий жакет, накинутый на плечи Брэнди, и ярды парчовой ленты, оборачивающие копну волнистых каштановых волос. Голос первой королевы и ореол "Лер дю Темп" - все это невидимым кортежем движется на фоне всего остального, что есть мир Брэнди Элекзендер.
Волнистые золотисто-каштановые волосы, собранные в прическу под парчовой лентой, напоминают сдобную булочку с отрубями. Большой вишневый кекс. Какое-то землянично-каштановое грибовидное облако, вздымающееся над тихоокеанским атоллом.
Эти королевские ноги, заключенные в подобие капканов из золотистых пластинок, с золочеными ремешками и золотыми цепочками. Эти пойманные в ловушку, приподнятые на шпильках золотые ноги, утверждающие первый из трехста шагов по ступенькам из парадного холла на второй этаж. Потом принцесса делает еще шаг, и еще, пока вся не будет достаточно высоко надо мной, чтобы рискнуть оглянуться назад. И только потом она повернет всю эту вишнево-кексовую голову. Большие торпедовидные груди Брэнди Элекзендер очерчиваются силуэтом, - неописуемая красота профессионально выполненного рта в цельной композиции лица.
– Хозяйка этого дома, - произносит Брэнди.
– Очень стара, употребляет гормоны, и все еще живет здесь.
Ковровый ворс под ногами так густ, что кажется, будто карабкаюсь по голой почве. Шаг за шагом, неровно, скользко и нетвердо. Я, Альфа и Брэнди, - мы так долго общались на английском как на втором языке, что забыли его как наш первый.
У меня нет родного языка.
На уровне глаз - грязные камни темной стороны люстры. По другую сторону перил серый мраморный пол коридора смотрится так, будто мы поднимаемся по ступенькам сквозь облака. Шаг за шагом. Где-то вдалеке продолжается требовательная речь Альфы: теперь о винных погребах, о псарне для собак русской борзой. Постоянная нужда Альфы во внимании со стороны агентши тускнеет как радиошоу с телефонными звонками в студию, мечущееся в открытом пространстве.
– ...Принцесса Брэнди Элекзендер, - теплые, темные слова Альфы взлетают наверх.
– Она может снимать одежду и кричать как дикие лошади в даже многолюдных ресторанах...
Голос первой королевы и ореол "Лер дю Темп" объявляют:
– В следующем доме, - говорят ее губы в стиле "Незабудка" - Альфа станет немым.
– ...Ваша грудь, - рассказывает Альфа агентше.
– У вас двое грудей молодой женщины...
Ни одного родного языка не осталось между нами.
Перенесемся в тот миг, когда мы наверху.
Переключимся на то, что вот теперь можно все.
После того, как женщина-риэлтер поймана в ловушку голубых глаз синьора Альфа Ромео, перенесемся в то место, где начинается собственно обман. Центральная ванная всегда обнаруживается вниз по коридору по той стороне, где лучший вид из окон. Эта ванная выложена розовой зеркальной плиткой: все стены и даже потолок. Мы с принцессой Брэнди повсюду, отражаемся в каждой поверхности. Вот мы, смотрите: вот Брэнди сидит на бортике с одного конца большой ванны, а вот я - сижу с другого.
Каждая из нас уселась на свою сторону каждой ванны во всех зеркалах. Тут просто куча Брэнди Элекзендер, не сосчитать, и все мной командуют. Все развязывают сумочки воловьей кожи, и сотни больших унизанных кольцами рук Брэнди извлекают множество новеньких копий "Настольного врачебного справочника" в красной обложке, с Библию размером.
Сотни пар ее глаз под тенями в стиле "Горячая Брусника" смотрят на меня со всех стен комнаты.
– Расклад ты знаешь, - командуют сотни ртов в стиле "Незабудка". Большие руки выдвигают ящики и открывают дверцы шкафчиков.
– Помни, откуда что берешь, и ставь точно на место, - говорят рты.
– Сначала разберемся с лекарствами, потом с косметикой. Охота началась.