Незримый фронт Отечества. 1917–2017. Книга 1
Шрифт:
На портрете во всем облике Карицкий предстает как воспитанный годами военной службы герой-командир, и, несмотря на все тяготы лесной партизанской жизни, ощущается его внутренняя интеллигентность. Дав нам возможность заметить эти качества Константина Дионисьевича, художник ничуть не погрешил, ибо комбриг принадлежал к новому поколению советских офицеров в органах наркомата внутренних дел, поколению более образованному, предан ному военной присяге, воинскому долгу и своей Родине. Такие офицеры вызывали подлинное уважение в обществе.
К руководству партизанской бригадой Карицкий пришел, имея за плечами боевой опыт войны с белофиннами, оперативный опыт начального, самого жестокого, этапа битвы за Ленинград, опыт тяжелейшего становления партизанского движения в Ленинградской области в противоборстве с матерым агрессором.
Герой Советского Союза К. Д. Карицкий
Неоценимой для успешной деятельности бригады была постоянная органичная связь Карицкого и оперативной группы вверенного ему партизанского соединения с разведывательным отделом Управления НКВД по Ленинградской области. Именно через это чекистское подразделение проходили многие основные оперативные, организационные и кадровые нити ведения партизанской войны на территории области.
Видный исследователь героической битвы за Ленинград, доктор исторических наук Н. А. Ломагин, много лет работавший в отечественных и зарубежных архивах, с документами военного периода нашего Управления, делает в своем основательном труде «Неизвестная блокада» однозначный и очень важный для нас вывод: «Чем тяжелее становилось положение на фронте вокруг Ленинграда и чем реальнее была угроза сдачи города, тем большее значение отводилось органам государственной безопасности». С уверенностью можно сказать, что к практическому исполнению такой ответственной роли чекист Карицкий был готов.
В личном деле Константина Дионисьевича, находящемся в архиве Управления, есть выцветшие от времени листы его боевой характеристики, подписанной в апреле 1944 года начальником Ленинградского штаба партизанского движения, секретарем обкома ВКП(б) М. Н. Никитиным. В этом официальном документе видна антология героических свершений комбрига, значение которых, конечно же, неподвластно времени:
«Тов. Карицкий, находясь в тылу немецких армий более двух с половиной лет, вырос в сложных тяжелых условиях в крупного и талантливого организатора народной вооруженной борьбы против иноземных захватчиков. Под руководством тов. Карицкого партизаны 5-й партизанской бригады провели огромную организационную и политическую работу среди трудящихся крестьян Лужского, Батецкого, Уторгошского, Плюсского, Солецкого, Стругокрасненского, Дновского, Порховского районов по срыву приказа немецкого командования от 22.09.1943 г. об угоне населения в Германию, подняли крестьян на восстание против немцев и успешно организовали вооруженную борьбу с немецкими карательными экспедициями».
Далее приводятся результаты этой борьбы и, как главный из них, – спасение от угона в немецкое рабство 40 тысяч советских жителей. Естественно, даются цифры нанесенного фашистам большого урона в живой силе и технике. Говорится и о разгроме десятков немецких районных и волостных управлений, вместо которых в тылу противника были восстановлены советские органы власти, охватившие своим влиянием до 400 населенных пунктов. А еще с участием населения был учрежден народный суд для воздания справедливой кары предателям Родины. Все сказанное стало определяющим фактором в представлении командира 5-й партизанской бригады К. Д. Карицкого к присвоению высокого звания Героя Советского Союза.
Документ убедительный. Но не создается ли от этих строк впечатления о некоторой легкости и простоте? В чем же подвиг: ну подняли партизаны народ на восстание, ну уничтожили энное количество карателей, ну помогли наступающим частям Красной Армии?.. Да еще и с таким странным уточнением: «в сложных тяжелых условиях»?! А ведь и среди специалистов-историков прозвучало как-то мнение, что Карицкому в 1943–1944 годах было гораздо легче воевать в крупном партизанском соединении, нежели разрозненным партизанским отрядам в начале войны. К этому времени уже состоялись прорыв блокады Ленинграда и разгром немецко-фашистских войск под Сталинградом,
Ответ на эти вопросы дает в своих исследованиях наш товарищ по ветеранской работе в Управлении, историк А. Ф. Стародубцев. Он отмечает, что летом 1943 года, когда численность истощенной в боевых действиях 5-й бригады достигла критической черты – чуть более 200 бойцов, Ленинградский штаб партизанского движения поставил Карицкому первоочередную задачу: установить тесную связь с местным населением. Требовалось решительным образом улучшить массово-политическую работу в деревнях, поселках и обеспечить рост бригады в первую очередь за счет местных жителей. При этом Штаб оказал и практическую помощь бригаде, направив в нее своих специалистов, политработников. Позднее, через несколько десятилетий, Константин Дионисьевич говорил, что та партизанская война была особой. Она представляла собой не только прямое противостояние противников, но прежде всего напряженную борьбу за доверие людей.
Поставленная задача при всей ее лаконичности вовсе не была легко достижимой. Ни на какой другой из оккупированных советских территорий не было такого количества вражеских войск, как в Ленинградской области. Кругом каратели, и любая «прогулка» партизан до близлежащих деревень грозила им серьезной опасностью. Кроме того, из современной военно-исторической литературы мы знаем, что жители области, как, впрочем, и все население страны, в тот период не были полностью консолидированы в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками. На основании всесторонней исследовательской работы историки утверждают, например, что около 25 процентов общества перед войной были действительно не довольны Советами. На них немцы и ориентировались в своей оккупационной политике и карательной деятельности, при открытии в захваченных районах «народных» начальных школ, церквей, при раздаче по принципу единоличных хозяйств колхозных земель, скота, инвентаря, пытаясь привлечь лояльных к Германии жителей на свою сторону.
Кто относился к этой категории людей? Прежде всего те, кто в той или иной степени был ущемлен при недавней коллективизации, кто имел отношение к раскулаченным родственникам, пострадал от доносов и репрессий. Активное содействие захватчикам, в том числе в выявлении партизан, оказывало население из финнов и эстонцев. Значительное количество предателей и пособников немцев оказалось среди духовенства, которое являлось немалой силой, влиявшей на настроение проживавших в оккупированных районах. Ведь уже в 1942 году здесь при участии немецкого командования, как свидетельствует Н. А. Ломагин, было открыто более 150 церквей. Установленный же гитлеровцами для нелояльной к ним части жителей режим террора, насилия и грабежа, угрозы смерти за связь с партизанами, у очень многих парализовал волю к сопротивлению из-за боязни предательства и расстрелов.
Следует учесть и тот факт, что в первый год войны большое влияние на настроение населения оказывала нацистская пропаганда. Она была мощной и разносторонней. Захватив около трех четвертей территории Ленинградской области с числом жителей более миллиона человек, немцы обрушили на населенные пункты, часто находящиеся на больших расстояниях друг от друга, в глухих лесистых и болотистых местах, массированную и наглую дезинформацию о непобедимости германской армии, ее военных успехах и о преимуществах фашистской идеологии. Так рождались слухи то о падении Ленинграда, то о капитуляции Москвы, то о форсировании гитлеровцами Волги и подходу немецких войск к Уралу, то об измене руководителей нашей страны. При определенной слабости в данный период советской контрпропагандистской деятельности в оккупированных районах такой идеологический натиск противника имел ощутимое негативное воздействие на настроение людей и мотивацию их поступков.