Незримый помощник
Шрифт:
– I need to get dressed [4] , – пролепетала она слабым, хрипловатым голосом.
– Не надо одеваться, – сказал Глеб. – У нас мало времени. – Опустив взгляд, он увидел, что девушка босая, и добавил: – Только обуйся! Put on shoes!
Девушка покорно сунула ноги в белые туфли-мокасины.
– Молодец, – похвалил Глеб. – А теперь идем!
И он повел ее, покорную, испуганную, за руку к двери. Но тут из-за двери донесся громкий топот, а затем и яростные крики. Глеб выпустил руку девушки, быстро приоткрыл дверь и выглянул наружу.
4
Мне
По коридору бежали двое чернокожих громил. Глеб быстро захлопнул дверь и закрыл ее на замок. Затем с грохотом придвинул к двери комод, взгромоздился на него и достал из кармана мобильный телефон. Нажал на кнопку последнего вызова, дождался ответа и быстро проговорил в трубку:
– Алло, Маша!
Дверь затрещала от сокрушительного удара, и Глеб едва не слетел с комода.
– Маша! – снова заговорил он. – Нам со Стасом и Толей требуется подкрепление!
…На город опустились сумерки. Поднялся ветер, и перед тем как усадить Айну в машину «Скорой помощи», Глеб поправил у нее на плечах свой плащ.
Мимо него бойцы омона провели к фургону великана Баако, лапы которого были скреплены за спиной наручниками. Вид у Баако был побитый и жалкий.
– Ого! – удивился командир омоновцев, стоя рядом со Стасом и восхищенно глядя на Баако. – Вот это здоровяк! Кто ж это его так отделал?
Стас отнял от синяка на скуле холодную монету и кивнул на Толю Волохова, который сидел на скамейке перед подъездом и с озадаченным и расстроенным видом пытался приладить к куртке оторванный клочок ткани.
– Этот мог, – улыбнулся командир омоновцев. Он повернул голову и проследил взглядом за последним чернокожим громилой, которого запихали в фургон. – Ну все, можно отправлять. Хотите с ними поговорить, товарищ капитан?
– Поговорю в управлении, – сказал Стас, осторожно трогая пальцами опухшую скулу.
– Добро, – согласился командир ОМОНа. – Тогда мы поехали?
– Давайте.
Командир кивнул, повернулся и зашагал к фургону. Стас взглянул на отъезжающую машину «Скорой помощи» и негромко проговорил:
– А девочка и впрямь ничего. За такую стоило побороться.
12
Всю ночь и весь последующий день лил дождь и гремела первая весенняя гроза. В ГУ МВД Глеба Корсака больше не пускали. Вечером он полтора часа просидел в баре, вслушиваясь в тихие звуки дождя, долетавшие с улицы, и потягивая свой любимый коктейль – треть стакана водки, треть – тоника и сок, выдавленный из половинки лимона. И еще – много-много льда.
В бумажнике у Глеба, в потайном отделении, была небольшая черно-белая фотография Маши Любимовой. В любой момент он мог достать ее, однако не доставал уже полгода. Просто запретил себе это делать.
Глеб размышлял о своей жизни с Машей, о причинах их разрыва, о том, что, вероятно, он слишком рано сдался, посчитав, что обязан дать Маше свободу ради ее же счастья, и что, возможно, это было ошибкой. Вчера в управлении она не выглядела счастливой. Хотя… быть может, это ему только показалось?
Глеб отпил глоток коктейля и увидел Машу. Она вошла в бар, быстро осмотрелась, заметила Глеба и направилась к нему. Выглядела, как всегда, сногсшибательно – светлый плащик, белокурые волосы, взметнувшиеся вверх, подобно ангельским крыльям, спокойные темно-карие глаза.
– Привет, Глеб!
Маша села за столик, положив сумочку на соседний стул.
– Здравствуй! – сказал он. – Заказать тебе вина?
– Да, если тебе не трудно.
Глеб подозвал официанта и сделал заказ. Вскоре он принес вино. Сделав пару глотков из мерцающего бокала, Маша приступила к рассказу:
– Три недели назад Айна еще жила в Африке и «никогда не была близка с мужчиной». И даже прошла в муниципалитете обычай укухлолва – обязательную проверку невест на целомудрие. В Африке ее разыскал некий русский фотограф Олег. Он пригласил девушку в Россию, пообещав ей, что она станет фотомоделью. Подкупил ее родителей, чтобы получить их согласие, и так далее.
Глеб смотрел на Машу, слушал ее голос и понимал, что хочет одного – чтобы это мгновение длилось вечно.
– Однако Олег обманул ее, – продолжала Маша. – В Москве он и еще один мужчина по имени Кирабо Пич продали Айну «богатому новому русскому» за большие деньги. Айна стала его любовницей. Этим мужчиной и был депутат Бобышев. Ты чего улыбаешься? – спросила она вдруг.
– Я? – Глеб убрал улыбку с губ. – Тебе показалось. Продолжай.
– Неделю назад, будучи в подпитии, Бобышев сильно избил ее. И тогда Айна, жаждавшая мести, решила применить магическую технику вуду, которой когда-то обучила ее бабушка. Она вылепила из пластилина куклу Бобышева и, читая молитвы, втыкала в нее иголки. Айна уверена, что Бобышев умер из-за нее, и корит себя за это. После смерти Бобышева она все рассказала своему сутенеру Кирабо Пичу… Глеб, ты снова улыбаешься!
– Правда?
– Да.
– Не обращай внимания. Наверное, я слишком много выпил. Вы рассказали Айне, что Бобышев умер от лихорадки Эбола, а не от ее дурацких иголок?
– Да. Кстати, сейчас она в больнице. Анализы показывают, что девушка тоже заражена вирусом Эбола и, по всей вероятности, именно она заразила депутата Бобышева.
Глеб нахмурился.
– Почему она до сих пор жива?
– Не уверена, что правильно все запомнила, но… В общем, врач сказал, что Айна относится к редкой группе людей, у которых в крови есть антитела к возбудителю инфекции. Поэтому лихорадка Эбола протекает у нее в достаточно легкой форме – как простой грипп. Скорей всего, симптомы болезни проявились у нее лишь несколько дней назад, поскольку был инкубационный период… Глеб, ты опять?
– Ты у меня такая умная, – сказал Глеб с улыбкой.
Маша сдвинула брови.
– Глеб, перестань!
– Нет, правда. Я всегда это знал.
– Ты и впрямь выпил слишком много коктейля. Но давай я тебе дорасскажу. Мы нашли Кирабо Пича и хорошенько на него нажали. Ты удивишься! Именно Кирабо Пич толкнул под машину частного детектива Дронова и похитил у него конверт с фотографиями. Ты слушаешь?
– Да.
Глеб неотрывно смотрел на ее лицо. Маша чуть порозовела, но сделала вид, что этого не замечает.