Незримый помощник
Шрифт:
– Дело в том, что Дронов, проследив за депутатом Бобышевым и проведя свое частное расследование, узнал о криминальном бизнесе Кирабо Пича. И пытался шантажировать его. За что и поплатился.
– Отравленной иглой в шею Стасу выстрелил тоже Пич? – уточнил Глеб.
– Да. Он выстрелил этой иголкой из африканской духовой трубки. Но… кажется, ты это и без меня знал.
– А фотограф Олег? – спросил Глеб. – Его вы нашли?
– Да.
– Он правда фотограф?
– Правда. Зовут Олег Лисицын. Делает снимки для географических журналов, а заодно поставляет в Россию девушек из экзотических стран, в которые заносит его работа.
Глеб взял со стола открытую пачку сигарет и оторвал от нее клочок серебристой фольги.
– Из Африки он привез уже восемь девушек, и всех по коммерческим визам, – продолжала рассказывать Маша, глядя на то, как Глеб сворачивает обрывок фольги в серебристую полоску. Затем отпила глоток вина и уточнила: – Что тебе еще рассказать?
– Самое главное. Я не обнаружу у себя в ближайшее время симптомы лихорадки Эбола?
Маша хмыкнула:
– Думаю, что нет. И надеюсь, что никто в городе не обнаружит. Эпидемиологи и карантинные службы отлично знают свою работу.
Глеб свернул серебристую полоску в колечко и закрутил концы.
– Дай-ка руку, – попросил он Машу.
– Что? Зачем?
– Дай – увидишь.
Маша протянула ему правую руку. Глеб аккуратно надел на ее безымянный палец колечко из фольги. Полюбовался и сказал с улыбкой:
– Тебе идет.
Маша взглянула на колечко и неуверенно улыбнулась.
– Да. Но оно мне явно маловато. – Она сняла с пальца колечко и швырнула его на стол. Колечко прокатилось по столешнице и упало на пол, однако Маша этого даже не заметила.
Она допила вино и поднялась из-за стола.
– Мне пора идти, – сказала Маша. – Рада была с тобой увидеться, Глеб. Да, и не указывай в своей статье наши имена. В общем, ты знаешь.
– Да, – отозвался Глеб, – я знаю.
Маша взяла сумочку, кивнула ему на прощанье, повернулась и зашагала прочь. Глеб проводил ее долгим взглядом, потом нагнулся, поднял с пола колечко, протер его об лацкан пиджака и сунул в карман.
– Ничего, – тихо проговорил он. – Все еще наладится.
За широким окном кафе снова громыхнул гром – настоящий, весенний. Непонятно почему, но на душе у Глеба стало светло; грусть, мучившая его много дней подряд, рассеялась и стала невесомой.
Глеб поднял со стола стакан, секунду помедлил, а потом отсалютовал окну и сделал большой глоток. После чего улыбнулся и повторил негромким, но уверенным голосом:
– Все еще наладится. Точно наладится.