Незваный гость
Шрифт:
Воспользовавшись тем, что Евангелина Романовна увлеклась сооружением очередного сэндвича с берендийским малиновым желе, Волков достал из своей бонбоньерки пилюльку, прикрыл глаза, ощущая холодок во рту. Средство было верное, часов десять бодрости подарит, после придется дозу увеличивать.
— Не нравится мне, Григорий Ильич, твоя версия.
— Отчего же? — Волков наклонился и стер салфеткой малиновую капельку с уголка девичьего рта.
Хорошо получилось, интимно, но без излишеств. Гелюшка тихонько охнула, но не отшатнулась. Привыкает кошка к хозяйской ласке.
— Оттого что… Не нравится,
— Вот Блохин и доверился на свою беду.
Красная капелька на белой ткани нравилась Грегори чрезвычайно, возбуждала даже. Он не удержался, пальцем по ней провел; ощущая, как от руки к животу бежит по нервам горячий ручеек, предложил:
— Давай я завтра приказ на эксгумацию покойника выдам? Вот сама и посмотришь, как приказные людишки изворачиваться будут, чтоб только того не делать.
— Перфектно! С этого и надо начинать. Осмотрим, определим причину смерти. — Геля откусила от чудовищного сэндвича. — Только этим Бобруйского не прижать.
— А ты с крыжовеньским величеством собралась сражаться?
— Со злодейством, Григорий Ильич, просто так получается, что купчина-богатей самое главное здешнее зло и есть.
Как она была в этот момент прелестна, рыжая восторженная дурочка, размахивающая в воздухе бутербродным огрызком. Справедливость, законность, отвага. Глаза горят, грудь вздымается, локоны вокруг лица подпрыгивают. Такими вот прекраснодушными созданиями прочие пользоваться обожают, которые сами по расчету живут и в гадкой человеческой природе не заблуждаются. Гриня как раз из последних.
Совещания у нас не получилось из-за позднего времени и низкого качества сыскарской подготовки половины совещательных персон. Григорий Ильич только меня радовал, был любезен, холерического темперамента не демонстрировал, с поцелуями не лез. Идеальный напарник, право слово. Толково пересказал мне допрос письмоводителя Старунова, практически по ролям, снабдил выводами. Версию его я в мыслях крутила и так и эдак. Со счетов ее списывать, разумеется, не следовало. Но моя версия мне нравилась гораздо больше. Бобруйский хотел смерти пристава. Бобруйский заплатил сто тысяч, в жовтне еще. Пристав помер. Все. Перфектно. Дальше начинались неясности. Сто тысяч превратились в девяносто девять тысяч восемьсот, упрятались в камине проклятого дома. Когда? До или после смерти? Двести рублей. Столько заплатили Захарии Митрофановне за какой-то смертный расклад. Совпадение? Куда исчезла гадалка? На встречу с кем сопровождал Блохина неклюд? Ну, последний вопрос я завтра же и разрешу. Нужно будет всего среди пяти тысяч населения человека с огнестрельным ранением вычислить.
— Гриня, — позвала я, подавив зевок, — а давай спать? Утро вечера мудренее.
— Почивай, — разрешил он, — я на страже покараулю. Вдруг ваш ночной разбойник вернется?
— Подстреленным? Нет, его точно можно не ждать.
— Ты поняла, за кем он приходил?
— За провидицей Зарой. Я нынче Бобруйскому наплела, что статью о смертельных колдунствах против пристава покойного писать буду, вот он и велел подручным все ниточки, что могут к нему привести, обрубить.
— Мещанку Губешкину?
— Нет, прямо так не говорил, разумеется. Сдается мне, что его подручные на руку нечисты оказались. Он денежки отвалил, чтоб Фараонии
— Вот на ней и расположись. Не стоит Мишку твоего хождениями среди ночи будить, умаялся парень. — Волков придержал мой локоть, помогая подняться. — А я рядом в кресле устроюсь, побеседуем заодно, пока тебя не сморит.
Ко сну я решила не переодеваться, туфельки только скинула и забралась поверх покрывала на высокую постель. Грегори подвинул к кровати большое кресло и стал в нем походить на дежурящего у одра больного родственника.
— Соломенные чучела, провидица Зара, — напомнил он вполголоса.
— Ах да… Началось все еще в жовтне. Соломенных кукол стали регулярно подкладывать под постель приставу в «Храме насладже…» Буковки перепутаны! Умора! Я тебе… уже говорила. Прости. Только действия эти гомункулы не оказали, то ли от слабости колдовства, то ли оттого, что Блохин не в борделе развлекался, а к Нюте на свидания бегал. Там же от Сливовой до Гильдейской дворами всего ничего. А в грудне что-то произошло, что-то, заставившее дело ускориться. Барин на воды засобирался и, видимо, велел в свое отсутствие от Блохина избавиться.
— Заснула? — через какое-то время раздался шепот.
— Что? — встрепенулась я. — Нет-нет. Он велел и отбыл, а подручные закончили дело уже по-простому, безо всяких смертных обрядов. Славная ведь версия? Все в ней сложилось одно к одному.
— Молодец, Гелюшка.
Хорошо, в темноте Грегори моей улыбки видеть не мог. Позорище какое, расплылась Попович сиропной лужицей.
— Поэтому сегодня, когда Бобруйский сказал следы подчистить, один из помощников решил Губешкину на тот свет снарядить. Не потому даже, что след от нее ведет к барину, а оттого, что от гадалки тот про всего двести заплаченных рубликов узнать мог. Подчищалы…
— А другой?
— Какой другой?
— Ты говорила, подручные.
— Говорила? Говорила… Много их в Крыжовене. Гнилой городишко какой, от верхушки до основания. И не боятся же никого, ни бога, ни черта, ни императора. Потому что все далеко… — Семен перебирал своими длинными пальцами мои волосы, я прижалась губами к прохладной ладони. — Все далеко, а местное начальство близко. Закон себе отдельный придумали, исконно-посконный, дедами-пращурами завещанный. Только деды от того закона в гробах вертятся, на дела отпрысков глядючи. Приют сиротский в скотный двор превратили, детишек что поросят на продажу разводят, лиходеи. Мишка мне такие страсти рассказывал… А Блохин твой столько лет это все наблюдал и мер никаких не принял.
— Может, мой Степан Фомич большую операцию готовил? — шепнули мне в ухо.
— Тоже об этом подумала. Но тогда хоть что-то от его планов остаться должно было. Но Волков все документы в кабинете просмотрел. А он мужик вострый. Эх… Листок, что я в квартире покойного пристава обнаружила, должен немного свету пролить, а я ни строчки углядеть не смогла. Вот за это вас, чародеев, и не обожаю, все у вас не по-простому, все с колдунствами… Ты же Степану чародейских стекол посылал… Погоди, мне эту мысль обдумать надобно.