Нф-100: Геня, Петра, Лолита и Лилит
Шрифт:
И тут же увидел. Пять оставшихся зэков, сидевших у противоположного борта один за другим нырнули в открывшийся от взрыва люк огромной бочки.
Пол под ногами закачался и звезды бешено закрутились в хвостовой дыре. Самолет пикировал к земле. И только тут Павел начал слышать звуки.
Сначала тонкий свист бешеного воздушного потока, а потом грохот обезумевших от тряски двигателей.
Потом резкий удар, дикий треск и... темнота.
Очнулся он от ужаса - что-то холодное ползло по
– Тихо, Паша, я снимаю веревку, - голос Кэт сразу его успокоил.
Медленно вернулось страшное видение: летающие гранаты, взрыв и страшный удар.
– Почему я ничего не вижу? Я ослеп?
– Потому что ночь. И еще потому, что ты уткнулся мне в грудь. Поверни голову и увидишь, как догорает наш самолет.
Павел отстранился от мягкого и теплого. Слева полыхал обрубленный корпус самолета.
– А почему мы не там?
– Перед падением я связала вас всех веревкой. При ударе нас выбросило наружу. Веревкой вас здорово поцарапало, но зато все живы.
Павел схватил холодную змею, скользившую по шее и убедился, что это действительно веревка.
– Все, попробуй встать. Переломов у тебя нет. Надо перетащить наших экспертов ближе к скале, там ветра нет.
– Так мы разбились в горах?
– Как видишь.
– А почему остались живы?
– Утром узнаем. Сейчас давай перенесем экспертов.
Заснуть в эту ночь им так и не удалось. Неожиданно со стороны горящего самолета раздался взрыв. После него пламя неожиданно погасло, видимо сбитое ударной волной.
Наступила полная темнота.
– Кэт, а ведь это взорвались баки с горючим.
– Нет, топливо у этих самолетов в крыльях, а они оторвались при падении. Может, бочка с бензином?
– Кэт, одна была точно пустая. Кстати, в нее залезли наши пять оставшихся зэков.
– Тогда, видимо, взорвалась вторая. Утром узнаем.
Увиденная на рассвете картина одновременно и радовала, и пугала. Во-первых, стало понятно, почему они остались живы: угол пикирования самолета совпал с углом обрывистого, покрытого снегом склона. На снежной лавине корпус самолета съехал вниз, а когда уткнулся в дно ущелья, резко развернулся и выбросил связанных пассажиров наружу. Бочку с зэками тоже выбросило, но уже взрывом от первой бочки, в которой , видимо, остались пары бензина.
Из открытой горловины бочки, лежавшей в глубокой расщелине, один за другим вылезали черные от сажи и грязи испуганные зэки. Все пятеро держали в руках автоматы.
– Что будем делать?
– Павел повернулся к Кэт.
– Они нам не опасны. Главное, не спорь с ними, а об остальном я позабочусь.
– О чем?
– Сначала об оружии.
Эксперты очухались только к обеду. И потребовали их напоить и накормить. Эти городские неженки давно уже забыли, что цыпленка табака, прежде, чем увидеть на блюде, надо поймать, отрубить ему голову, ощипать, выпотрошить и запечь в духовке.
Закон развитых цивилизаций - чем дальше процесс убивания пищи от поедания, тем выше культура данного этноса. Приготовление козленка на вертеле - удел только диких племен аборигенов. Или супергурманов, желающих вернуться к диким обычаям предков.
К ужину вопрос еды встал в полный рост. С водой здесь, в горах никогда не бывает проблем, так как полно снега и мелких ручейков. А вот с едой... Редкие деревья, да сухие кустарники. Зеленые мхи даже своим видом вызывали тошноту.
Те же проблемы понимали и зэки. Они держались обособленно от группы Павла. Пошептавшись, зэки направились к сгоревшему остову самолета. Вернулись с четырьмя канистрами с надписью "Масло". По их кислым рожам вскоре стало ясно, что это техническое масло для самолета.
Кэт с Павлом спустились к обломкам самолета утром. Да, военные летчики явно не утруждали себя устраивать запасы еды на борту. Ни одного даже обгоревшего зернышка крупы, ни корочки хлеба, ни одной банки консервов.
– Паш, слушай, а ведь у военных летчиков обязательно есть парашюты.
– Ты это к чему?
– В спецшколе нам давали заучить список НАЗ. Это носимый аварийный запас, который укладывается в сиденье летчика вместе с парашютом.
– Но ты же видишь - кабина всмятку.
– Это летчики всмятку, а парашюты-то целые.
И Кэт опять была права. Используя лонжероны в качестве ломов, Павел выковырнул оба кресла пилотов. Плоские коробки НАЗов были в крови, но целые.
Внутри их ждало целое богатство: коробки с галетами, плитки шоколада, чай, кофе, сахар, соль, очистители воды, полная аптечка и... два пистолета с запасными обоймами.
– Значит так, Паша. Пистолеты прячем здесь, продукты скрытно переносим в лагерь. Зэков кормить не будем, тут и нам четверым всего на неделю хватит.
– Хорошо, первое время мы обманем их, что питаемся супом с корой кустарников и травами. А потом?
– Потом будем питаться консервами.
– Какими?
– Не бери в голову, потом объясню.
Уже на третий день зэки, разводившие свой костерок метрах в двадцати от нас, заподозрили неладное и, угрожая автоматами, утащили кипящий котелок с травками, который Павел смастерил из корпуса носовой фары самолета.
Поняв, что в нем нет ничего, кроме вареных корней и травы, бросили его назад, предварительно изрядно побив камнями. Но Павла это ничуть не покоробило. Он тут же выправил вмятины и приделал новую дужку.
Прокололись они на запахе чая и кофе. Когда Кэт разливала по гнутым из алюминия кружкам ароматный чай, за их спинами раздались щелчки затворов. Уложив всех четверых на живот, зэки устроили тщательный обыск. У Павла отобрали два пакетика растворимого кофе. Больше ничего не нашли. Остатки чая допили прямо из котелка.