Нф-100: Приключения метеоролога
Шрифт:
Из президиума гневно потребовали объяснить... С трибуны, чтобы все слышали. Ну, я и выступил!
– Дорогие товарищи!
– говорю.
– Мы здесь все работаем бок о бок, и знаем друг друга, как облупленых. В ближайшем месяце наша страна будет отмечать большой всенародный праздник - годовщину Октябрьской революции. Я прошу, только честно, поднять руки тех, кто в этот день не станет пить за советский народ, за свободу и счастье всего человечества.
Медленно обвожу глазами зал. Ни одной поднятой руки. И вообще... Ни шепотка, ни скрипа, ни шороха. Тишина такая, что слышно, как бьётся в стекло залетевшая с улицы муха.
– Благодарю за внимание! А особенно -
– завершаю я свою короткую речь.
– Разрешите откланяться?
В ответ напряжённое молчание. Пожав плечами, схожу с кафедры и направляюсь к выходу. В зале нарастает ропот.
– Стой, куда!?
– мгновенно охрипшим голосом кричит секретарь, - собрание тебя не отпускало!
Я останавливаюсь и поворачиваюсь лицом к трибуне.
– Какое собрание?
– удивлённо поднимаю брови.
– Собрание нашей комсомольской организации!
– Так её ж уже нет. Всех из комсомола исключили. Автоматически!
Много воды с тех пору утекло, а всякий раз, как нужно находчивость проявить, я этот случай вспоминаю. Можно сказать, он стал чем-то вроде талисмана. Там за словом в краман не полез... Значит, и впредь не оплошаю!
Я сел на кровати и включил настольную лампу. Если верить будильнику, до утра ещё уйма времени. Но уснуть сразу не получится. Сказываются ночные смены на метеослужбе. Теперь организм час, а то и два, будет бодрствовать... Но это не страшно. Это даже хорошо - можно сразу начать поиск решения. Срок - до утра понедельника. Сейчас пятница. Нет. Уже суббота.
Я достал из тумбочки сложенную "гармошкой" карту и папку с планом исследований. Разложил бумаги на коленях. Биологи наметили себе четыре точки приземления в сосновых рощах у больших озёр. Это можно сделать за день. Остальная местность - пятый-бэ бонитет[72]. Там им смотреть нечего. Ещё полдня нужно болотоведу, чтобы ознакомиться с территорией. Он ведь с Тюменской областью дел не имел, диссертацию писал по Мещёре. Но это можно с кем-нибудь запараллелить...
А вот что делать с зимовальными ямами? Это семь вертолётных дней, как минимум. Потому их "на всё про всё" и планировалось десять. Урезать гидрологию нельзя, Михельсон "под флагом" Союзгипроводхоза работает, да и рыба для хантов - второй продукт после оленины. Если в ОВОСе[73] не будет качественной гидрологии, начальство нас обоих на ремни порежет. Мда... Задачка!
Полдня уйдёт на осмотр территории с вертолёта. Потом на шесть-семь наиболее перспективных озёр высаживается группа с лодкой и мерным шестом. Зимовальные ямы картируются, измеряется их максимальная глубина. С берега две наземные группы "отбивают" точки замеров теодолитами. В вертолёт влезает одна лодка. А значит - по дню на озеро, и быстрее - никак.
У нас вся программа вокруг этих ям построена. Что может ускорить процесс? Надувные лодки? Нет. Движутся медленней. Раза в два, если ни в три. Плюс, их ветром сильнее сносит. Да ещё люди нужны. Человек тридцать. Теодолиты дополнительные. Где всё это брать?
А что если... Эхолот, измеряющий глубину с вертолёта! Фантазия... Нет на нашем складе такого прибора. А где есть? Гм... Разве что - у вояк?.. В ВМФ. На вертолётах, что подлодки НАТО в океане выискивают. А всё-таки, допустим, упал мне с неба такой прибор... Тогда можно совместить осмотр с измерениями и уложиться в два дня. Вот только чем мне этот эхолот заменить? Трос с грузиком с вертолёта опустить! А как значения глубин отмечать? М-да, задачка! Стоп, а как их измеряли обычным лотом? Человек понимал, что гирька легла на дно по резкому уменьшению нагрузки. Можно продеть трос сквозь подвижный поплавок. Изготовить стопор, который будет останавливать движение верёвки, когда груз достигнет дна. И получится механизированный лот! А если на нём будет фиксатор, препятствующий обратному движению поплавка при подъеме троса - можно мерить прямо с вертолёта! Вот только крепление фиксатора наверняка сорвёт струёй воздуха. Там же давление... О-го-го! Но это - если он будет снизу от поплавка, или внутри него. А если установить фиксатор сверху? И не скреплять его с поплавком? Тогда всё сходится!!! Правда, это только теория! А мне требуется работающий прибор. Что ж, нужен... Значит - будет!
Уф-ф-ф... Вроде, придумал. Я выключил свет и снова улёгся на койку. Теперь можно спать, остальное - завтра. Ночью магазины не работают.
Но заснуть всё равно не удавалось. Словно штормовые волны, стали накатывать воспоминания: как меня во время одной из командировок выловил в университете Сергей Карлович Петров и убедил подать заявление в аспирантуру. Честно говоря, не ожидал, что наш суровый "подпол" запомнит слова о том, будто военные методики могут помочь в моделировании атмосферы. Ведь я всё это ему говорил, чтобы устроить в армии "капкан" для Обаламуса. Той же цели служило ускоренное усвоение военно-синоптических премудростей.
А Сергей Карлович, как выяснилось, принял всё за чистую монету. Он поддерживал регулярную связь с Дедом и интересовался моими успехами. Пока я топтал сапоги, наш "подпол" вышел на профессора Жукова, руководившего в своё время моей дипломной работой. И убедил его помочь молодому специалисту... А потом они как-то смогли договориться в ЦАО[74] и ГосНИИГА[75] о разработке математической модели струйных течений. Тему эту Петров с Жуковым продвигали специально "под меня". И как ни странно, их энергичные усилия увенчались успехом.
Ну, и что оставалось делать? Не мог же я сообщить этим великовозрастным энтузиастам, что тяга к армейской службе была вызвана иными причинами! К науке отношения не имеющими... Приходилось благодарить и лезть из кожи вон, чтобы не рухнула легенда. Впрочем, от дневного обучения в итоге отбояриться удалось. Сразу после окончания службы я устроился работать в АМСГ[76] аэропорта Шереметьево - там иногородним синоптикам ещё давали общежитие - и сдал экзамены в заочную аспирантуру МГУ.
Знакомство с Обаламусом не прошло даром. Его многочисленные выкрутасы сформировали у меня критический взгляд на экономику, философию, политику... Иными словами, на весь советский строй. Чахлые затёртые клише официальной пропаганды ничего, кроме презрения, не вызывали. После памятного "антиалкогольного" собрания конфликты с партийным руководством пошли один за другим... Однако в комсомоле я по-прежнему числился. Ходил на субботники, сдавал взносы. И как всякий член ВЛКСМ должен был нести свою долю общественной нагрузки. В числе прочего приходилось проводить в первичке[77] так называемые политинформации.
Пересказывать передовицы "Правды", как остальные, было скучно. И потому я старался выискивать в газетах и журналах что-нибудь по-настоящему интересное. В тот раз речь зашла об инфляции и методах её расчёта. После доклада кто-то из зала спросил: есть ли инфляция при социализме? Вопрос к тому времени, надо сказать, был не праздный... Перестройка забуксовала. Цены на промтовары уверенно ползли вверх. Продукты питания один за другим исчезали из магазинов. Дефицитные вещи можно было купить только по талонам. Список дефицита постоянно расширялся. Ну, а на рынках... Там цены были уже просто заоблачные.