Нф-100: Приключения метеоролога
Шрифт:
– Уважаемые господа!
– начал он свою пафосную речь.
– Мы собрали вас, чтобы у нас не украли нашу победу! Новая бюрократия хочет надеть народу то же ярмо и править теми же методами, что и старая. Мы не можем спать спокойно, в то время, как остаются на свободе те, кто запачкал свои руки в народной крови. Нам не будет покоя, пока на площадях стоят прежние уродливые идолы беззаконной и безбожной власти...
Похоже, он разогнался балаболить часа четыре, если не пять. Трёхцветная повязка на рукаве была точно такая же, как у сотника, но почему-то вызывала раздражение... И тут понял причину! У сотника повязка была уже не новая. За трое суток
– А кто это - ВЫ?!
– резко оборвал болтуна Василий Степанович.
– В смысле?..
– опешил оратор.
– Ну, что молчишь?! Мне интересно, кого бессонница мучает, когда можно спокойно дрыхнуть? Кто нас здесь собрал? От чьего имени ты вещаешь?
– не унимался ветеран.
Глаза представителя богемы пробежали по толпе, а потом быстро ушли куда-то в сторону.
– МЫ - это русский народ!
– торжественно провозгласил он.
Сразу стало очень скучно. Все взгляды устремились на сотника. А тот разглядывал брусчатку под ногами.
– Извините, мне сказали, что войска в Москву возвращаются...
– сказал он, пожимая плечами.
– Знал бы, что фигня такая, ни за что не стал бы вас беспокоить.
– Неужели здесь нет ни одного истинного сторонника свободы и демократии?
– не унимался любитель перманентных революций.
– Там же памятник главного палача России у Детского Мира площадь оскверняет...
– Ни разу не слышал, чтобы памятник кому-то жизнь портил, - медленно сказал я.
– Разве что пушкинскому дон Жуану. А ещё раз ложную тревогу объявишь, я тебя самого под Железного Феликса засуну. Или сразу под постамент.
Наша сотня начала прощаться и разбредаться по домам. Остался только Николай. Ему было всё равно: что против ГКЧП побузить, что луноход с постамента скинуть. Вот пусть и свергает, если ему делать нечего. А мне на завтра работу идти. ОВОСы - они сами не пишутся.
Но театр абсурда на этом не кончился. На следующее утро у входа в Союзгипроводхоз на моё дежурное "здрасте" профессор Смирнов ответил с хорошо заметным сарказом:
– А-а-а... Привет-привет! Ещё один революционер?! Иди, там твой соратник уже хвастает...
– Какой ещё соратник?
– Черныш, из ВЦ. Рассказывает всем, как вы вчера самого Феликса Эдмундовича победили.
– Извините, Василь Василич, но с этим - мимо... Война с памятниками не мой профиль. И Черныш мне не соратник. Я с таким, как он, в чистом поле на одном гектаре присесть побрезгую...
– Ладно, не обижайся. Просто достал он всех описанием своих подвигов. Очень уж слушать противно. Три дня по начальственным кабинетам прошнырял... Всё демонстрировал, что здесь он. А вчера утром исчез. Оказывается, чтобы в революции поучаствовать. Теперь у всех перед носом письмом благодарственным трясёт. С факсимиле Ельцина. У тебя есть такое? Ну, я так и думал! Не умеешь ты в жизни устраиваться!
– покачал головой Смирнов.
– Да, там тебя, кстати, Михельсон ждёт. Он договора с заказчиками готовит. Хотел согласовать план и сроки работ.
Ну, слава богу, хоть кто-то о деле думает! А то все о политике, о политике. Чтоб им пусто было!
И в этот момент вдруг что-то изменилось... Секунду спустя я понял, что это погас счётчик вероятностей. Значит, снарки тоже считают, инцидент исчерпан, и новых катаклизмов пока не предвидится.
18.
Днём
Петровка и Столешников были практически безлюдны, а на Тверской народу стало встречаться побольше. В основном - развязные девицы в разноцветных мини-юбках и чёрных колготках "сеточкой". Изредка встречались коротко стриженые молодчики в спортивных штанах и кожаных куртках свободного покроя. "Ночные бабочки" и их работодатели - владельцы столичного асфальта. На меня труженицы ночной индустрии внимания не обращали... На клиента не похож - прикид не тот. Да и время неурочное. Меня тоже больше архитектура занимала, чем анатомия человека.
Поэтому, когда окликнули по имени, я сначала даже не среагировал. Мало ли кого Сашей зовут. Но затем услышал:
– Серов, ты куда это в такую рань несёшься?
Я повернул голову на звук. От остальных этот "бык" отличался скромными габаритами и азиатским разрезом глаз. И на кого-то он был похож. Вот чёрт! Это же Ришат Исмаилов. Капитан нашей университетской команды. Кандидат философских наук и мастер спорта по боксу. Вот это встреча. Но позвольте? Здесь-то он что делает?
– Привет!
– отвечаю.
– А ты сюда какими судьбами? У вас же там, вроде, самое раздолье для коренных нацкадров! С таким умом, как у тебя, можно сразу в министры прыгнуть!
– Эх, Саша! У нас, чтобы продвинуться, нужно быть гораздо более "национальным", чем я. Философ, не знающий наизусть Корана, на моей родине приравнивается сейчас к врагу народа и лично... Страшно сказать кого! Не за себя страшно. За родственников, которые там остались. Так что дома для меня жизни нет. Совсем. А здесь - только такая.
Да, в России сейчас его учёная степень ни к чему. Для работодателей и конкурентов он - кто? Чурбан среднеазиатский. Тут его сциентизмы и феноменологии никому нафиг не упёрлись... Своих диалектиков девать некуда. Да и дружба народов в последнее время свой вектор на 180 градусов развернула. А я-то думал, что это мне хреново! Оказывается, есть те, кому ещё хуже.
– Ну ладно, ты-то сам как?
– сменил тему Ришат.
– Чем занимаешься, географ?
– Сначала по специальности работал, метеорологом. А пару лет назад в экологию подался. Сейчас ОВОСами занимаюсь.
– ОВОСы? Что это за зверь такой? Разъясни гуманитарию!
– Оценка воздействия на окружающую среду. В основном для проектов освоения нефтяных месторождений. По крайней мере, мы сейчас все ОВОСы для нефтяников делаем.
– И как твоя контора называется?
– До недавнего времени - Союзгипроводхоз, а теперь - кооператив "Международный центр научного мониторинга".