Нф-100: Врата Миров
Шрифт:
– Не-ет, не нравятся, лучше так.
– А босая нога?
– Так наклониться только вправо могу, а всем говорю, что последний писк моды, а, когда сильно пристают, говорю, что провожу научный эксперимент влияния одежды на мысли.
Павел с интересом разглядывал своего двойника: тот был моложе, бесшабашный и озорной, такой, каким иногда он себя чувствовал в душе. Кто знает, не углубись Стерлигов в науку с первого курса института, и не женись рано, может, стал бы такой же, как и Виктор. Если в прежних двойниках у него не было сомнения, то этот вызывал прежде всего чувство симпатии и дружелюбия, а только потом чувство идентичности.
– Можно вопрос?
– обратился он к нему.
– Валяй.
– Почему те двойники были один к одному и по возрасту и по сложению, а ты отличаешься?
– Там некогда было раздумывать, ты не поверил бы им в другом обличье. Реально я твоего же возраста, просто на нашей земле все так молодо выглядят. И... нам надо спешить.
– Странно, все об этом говорят, надо спешить, надо спешить, а я и не догадываюсь, что я должен сделать.
– Но тебя ведут! А дальше слушай свою интуицию.
– Слушаю. Знаю, что должен закрыть Врата, но мы уже закрыли их однажды большой ценой! И Павел внутренне съежился, вспомнив недвижное тело Валентины, распластавшейся на теле спрута Хронозавра.
– Закрыли с одной стороны. С другой закрываются где-то здесь. Чертово донжуанство, ведь ты теперь персона нон - грата на этой Земле из-за меня! И я не смогу тебя сейчас сопровождать, тебе придется выкручиваться самому.
Безмятежность окружающего пейзажа резко контрастировала с тревожными мыслями двоих путников, заброшенных волей случая на плоскогорье. Ровная площадка проветривалась легким теплым ветерком, разноцветье трав, нетронутых копытами животных, благоухало смешением ароматов от терпкого до нежного. Над их головами недвижно застыли два солнца: одно в зените - знакомое, желтое, другое - над линией горизонта, голубого оттенка, как Венера над рассветной Землёй.
Виктор, не сгибаясь, как фонарный столб, с трудом присел на траву. Видно было, что боль в пояснице у него нешуточная, и ему надо срочно отлежаться, а не ходить в поиске приключений.
– Ничего страшного, пойду дальше один, ведь пока все получалось, - заметил Стерлигов, посмотрев на его мучительные телодвижения.
– Тебя должны были принять как долгожданного спасителя и показать тот вход, а из-за меня будут преследовать, как чужака. Эта территория под запретом, и простому смертному пройти туда сложно. Одно только знаю, что возле нужного места происходят необычные погодные явления. Ищи аномальные места и остерегайся людей с круглыми значками Уробороса.
– Как я могу тебя бросить? Выждем где-нибудь, пока тебе не полегчает, - возразил Павел.
– Время уходит! Планеты сближаются и, если не закрыть портал, будет катастрофа! А за меня не беспокойся. Ведь я твой двойник и умею, как ты, просачиваться в любое измерение. Вернусь в ущелье, пусть меня долечат те девчонки, от чьих рюкзаков я скрючился. Не забудь! Ищи непонятное!
И Виктор, как и был в полулежащем состоянии, словно испарился на глазах Стерлигова, постепенно теряя очертания тела. Только чуть примятая трава указывала на его недавнее присутствие.
Глава 7. В поисках Врат. Путешествие по Антимиру
Что чувствует человек, когда на него сваливается миссия спасителя человечества? Жил, работал, не строил никаких грандиозных планов для себя, и вдруг в одночасье тебя затягивает в клубок событий, где все твои поступки призваны сохранить жизнь целой планете.
Если у него нет мании величия, как у Наполеона, или глобальной цели построить всемирное государство, как у Александра Македонского или мечты достичь края Ойкумены, как у Чингиз - хана, то можно только предположить, что нежданный спаситель пребывает в растерянности и неуверенности. Примерно в таком состоянии и остался Стерлигов после исчезновения Виктора. Из его пояснения он понял, что искать неведомые Врата нужно именно на этой планете. Задача почти невыполнимая, если учесть, что свободы передвижения не будет, придется как-то маскироваться, чтобы хотя бы элементарно передвигаться. Чтобы замаскироваться, придется вновь спуститься в прежнюю долину, где Павла наверняка уже ждут, ведь жители планеты будут искать нежданного и очень опасного пришельца.
Легкий ветерок, чуть приминающий нетоптаную траву, обдувал его мягко и ненавязчиво. Похоже, что здесь время года совпадало с течением времени на его Земле. Павел уловил сладко-дурманящий аромат таволги, цветущей в начале лета и оглянулся: за спиной простёрлись низкорослые можжевеловые кусты, что говорило о том, что климат этой местности сравним со среднероссийской лесной полосой. В тени темно-зеленых мохнатых зарослей вперемешку росли одиночные синие колокольчики, а нежно-молочные соцветия таволги кучно возвышались над ними.
Не задумываясь, Павел направился в сторону кустарников, среди них, как он помнил с детства, всегда можно найти маленькую затененную опушку с низкорослой травой или солнечную земляничную поляну. Кустарники росли не на ровном месте, еле заметная тропинка между ними вела неуклонно вниз, поэтому Стерлигов без особого напряжения прошел сквозь заросли и через полчаса стоял у края широкого и глубокого оврага с почти вертикальным обрывом с его стороны и плавным, заросшим травами, спуском с противоположной. По дну оврага протекал ручей, отсюда, сверху, он казался мелким и безобидным. Прямо и вправо, насколько простирался взгляд, виднелись зеленые поля, засеянные, как ему показалось издалека, пшеницей. Слева открывался вид на сосновый лес, оттуда и брал свое начало овраг. Сосны поднимались по крутым склонам так, что толстые длинные корни, словно змеи, опутали косогор с красной глинистой почвой.
– Вот там и укроюсь ночью, - решил Павел и заторопился назад по той же самой тропинке. Среди кустов в рост человека он был невидим, а за пределами его могли обнаружить. Земляничная поляна открылась его глазам совсем скоро, странно, что он не заметил ее раньше. Полакомившись ароматными ягодами, невольный путешественник прилег в тени кустов и задремал. Усталость не от физических действий, а от череды меняющихся событий незаметно окутала его, и Стерлигов погрузился в дремотный первобытный сон, когда тело расслабленно, а подсознание не дремлет и постоянно заставляет просыпаться в ответ на незнакомые шорохи. Отдыха от такого сна никакого, только греющая сердце иллюзия сна. В очередной раз, насторожившись от шума крыльев какой-то ночной птицы, Павел окончательно проснулся и решил под покровом темноты перебраться в сосновый лес.
Это оказалось довольно сложно - безлунной ночью найти тропинку, по которой шел днем. Идти напрямик через кусты Павел не рискнул. Осторожно ошупывая ногами тропу, он все равно умудрился чуть не свалиться в овраг, когда достиг его края. Теоретически дальнейший путь не представлял никакой трудности, а на самом деле Стерлигов то и дело сползал вниз по крутому склону и, выбираясь оттуда на четвереньках, весь перемазался в глине. Но попытку дойти до леса не оставил: кто знает, что будет утром, и кто знает, кого ему придется встретить. Лес - вот его спасение на данный момент. О дальнейших действиях при движении на карачках не думалось, главное - выбраться из оврага в лес. Когда терпение его уже иссякло, и он готов был сдаться, ноги его наткнулись на толстые узловатые корни сосен, спускавшиеся вдоль крутого склона. Павел облегченно вздохнул и, держась за корни, вышел под сень сосен, тихо шуршащих иголками от легкого ветра.