НФ: Альманах научной фантастики 31 (1987)
Шрифт:
– Их истина поможет нам?
– Они убеждены, что их истина - поводырь для каждого.
– Ты сказал им о нашей задаче?
– Она известна врагам, нет смысла ее скрывать. Антон неожиданно для себя нашел здесь нечеловеческий разум. А я искал человеческий, понимаешь? Антон прав: подлинный разум, человеческий он или нет, - естественный наш союзник. Его нет при дворе Падишаха, значит, он наиболее возможен на другом полюсе общественного сознания - здесь. Если я ошибся, то наше положение от этого вряд ли станет хуже.
– Не надо окольных путей, когда есть прямой, - не выдержал Антон.
– Искомое рядом.
Лю Банг тоже взглянул на неподвижных пленников и улыбнулся.
– Ты человек действия и, как всякий человек действия, немножко нетерпелив. Ума молчит не зря, верно?
– Все уже подготовлено, - чисто женским движением Ума встряхнулась, поправила упавшую на лицо прядь волос.
– Адмирал без сознания, с ним ничего не получится. А капитана я уже ввела в нужную снореальность, дело за нами. Имеем ли мы право проникнуть в сознание, когда человек беспомощен?
– Он, не задумываясь, выстрелил бы в меня, безоружного!
– воскликнул Юл.
– Какие тут могут быть сомнения?
– Сомнения всегда нужны, - сказал Лю Банг.
– Но сила действия равна силе противодействия. Антон кивнул.
– Хорошо, - Ума вздохнула. Она встала на колени перед тихо посапывающим во сне Ивом, низко склонилась над ним, припала к врагу лицом.
– Ну, мальчик…
– Бедный мальчик!
– фыркнул Юл.
– Убийца. Нашла кого жалеть.
– Жалеть надо всех, слабых тем более, - донесся едва различимый шепот.
Юл отвернулся, пальцами босых ног поправил огонь костра. Лю Банг задумчиво раскурил трубку. Антон, откинувшись, спиной прислонился к безучастному киберу. «Узнали бы нас далекие наши прапрадеды или сочли персонажами сказки?
– внезапно подумал он.
– Смогли бы они принять нашу реальность?»
Казалось, Ума заснула на груди своего врага. Слабо, как тогда на Земле, потрескивали угли костра, дым, не расходясь, тянулся к скважине свода. Юл запустил руку в корзину, достал оттуда лепешки, протянул их всем. Хлеб, само собой, был синтетический, но жесткий, безвкусный, телесные удовольствия явно не интересовали хозяев пещер, и если бы удалось обойтись без пищи, они, возможно, вздохнули бы с облегчением. Но без пищи не мог обойтись никто, и, удалившись от ненавистной цивилизации, отшельники прихватили с собой синтезаторы. В настоящем, как и в прошлом, техника давала опору самым разным, даже взаимоисключающим устремлениям человека.
Медленно, точно просыпаясь, Ума наконец разжала объятия, ее как бы выцветшее лицо секунду-другую оставалось незрячим и отрешенным, затем она открыла глаза. По ее лицу блуждала смущенная улыбка.
– Мальчик-то, оказывается, влюблен… - произнесла она в замешательстве.
– Во-первых, он, пожалуй, старше тебя, - строго заметил Лю Банг.
– А во-вторых, что тут такого, кроме неловкости проникновения в интимное?
– А то, что он влюблен в отблеск нашей сущности. В Дэзи Грант!
– Вот как? Извини, тогда это важно. Если, конечно, это не просто вожделение.
– Еще как непросто! Самое важное в его памяти - измена престолу - было хорошо заблокировано, и я бы туда не смогла проникнуть, если бы… Сам того не подозревая, он жаждал открыться, жаждал, чтобы кто-нибудь его понял! Вот так. В остальном, увы, неудача. Об оружии Предтеч он знает лишь то, что после окончательного испытания оно будет установлено на его корабле - «Решительном». Что разрушительная мощь оружия превосходит все известное, даже мыслимое, и что его обратят против нас. Вот главное. Все остальное… - Уму передернуло.
– Подвиньтесь, я вся заледенела внутри.
– Успокойся, - сказал Антон.
– Тебе помочь?
– Спасибо, справлюсь сама, - Ума подалась к огню, в ее глазах заплясал красноватый отсвет.
– Знаете, было там одно навязчивое видение. Дворцовый зал, на троне отец этого мальчишки, - извини, Лю, но он действительно мальчик, жестокий, развращенный, мечтательный ребенок в мундире… А перед троном на коленях толпами ползут наши соотечественники. Эта картина столь же притягательна для нашего кандидата в супермены, как для мальчишки волнующ украдкой взгляд на обнаженных женщин. Но… Дальше отталкивание и гневное неприятие: среди униженных он видит все ту же Дээи! Вот тут он готов убить отца, хотя, похоже, сам не догадывается о своем чувстве.
– Теперь я жалею, что не убил его, - хмуро сказал Юл.
– А знаешь ли ты, что была минута, когда он жалел тебя? Да, да! Он пожалел тебя, а нас остро возненавидел за то, что мы такого «ребенка» послали на смерть. Вот чего мы достигли своей хитростью. Нет, после того как я немного поняла Ива… Он плох, он эгоистичен, он уже почти убийца, все так. Но он и жертва, и он пока еще человек и бесконечен духовно! А мы… мы высокомерны.
– Это ты слишком, - Лю Банг покачал головой.
– Ума права, - хмуро сказал Антон.
– Нам преподан урок. Только нехоженый путь приведет к цели!
– Если человек не выбирает дорогу, то дорога выбирает его, - добавила Ума.
– Подождите!
– она вскинула руку и так замерла.
– Кто-то идет, его мысль тяжела, а шаги… странно, их нет.
– Вероятно, Старейшина этих отшельников, - Лю Банг повернул голову к входу.
– Но я его не слышу.
Даже чуткое ухо Юла Найта с запозданием уловило шаги. Старец возник так бесшумно, будто его вынесло сквозняком, черный проем входа вдруг обрамил фигуру в долгополом шафрановом одеянии. Длинное тело старика казалось столь бесплотным, что первый шажок к костру лишь переместил его в широких "кладках рясы, безволосая голова, как на стебле, качнулась на тонкой высохшей шее, но это впечатление немощи опровергал твердый и яркий блеск пристальных глаз. Тем же невесомым скольжением старик переместился к костру, легко и плавно уселся перед ним в позе Будды, застыл, так что даже дыхание не вздымало на груди ветхую ткань.
– Я приветствую вас, люди-маятники… Слова прошуршали, как струйки сухого песка. Антон вздрогнул, когда его коснулся алмазно блещущий взгляд незнакомца.
– … Вам кажется, что вы обрели простор и благость человеческого существования, но это иллюзия. Как свобода маятника зависит от тяготения, так и дух ограничен психическим полем человекомасс, и напрасна ваша уверенность, что, переделав условия собственного бытия, вы отменили этот закон. Нет. Можно изменить привод, увеличить размах колебаний, перевести их в другую плоскость, суть движения останется маятниковой. Здесь, на Плеядах, как тысячелетиями на Земле, человеческое "я" колеблется между Добром и Злом, уходит во Мрак, чтобы вернуться к Свету, чертит свой путь между Инь и Янь, туда и сюда, бесконечно. Всеобщим усилием вы заставили маятник чертить отмашку меж новых, как вам подумалось, точек. Но это те же пробеги меж крайностей, которым вы придаете прежний смысл Добра и Зла, та же невозможность выхода за предел, отсюда прежняя, только в другом обличье, полярность Инь и Янь и как следствие та же недостижимость Вечного Блаженства, к которому тянутся все. То, с чем вы сюда пришли, было изначально предопределено этой полярностью человеческой природы. Одному из вас мы. Прозревшие, обещали помощь. Она будет оказана.