НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 24
Шрифт:
Она направилась к задним покоям. Отрок обогнал ее, отворил перед нею дверь; входя, Анна кинула взгляд назад: шут стоял за притолкой, смутно вырисовывался там, словно куча тряпья. Ах, не надо было оборачиваться, потому что отрок проследил за ее взглядом и заметил движение возле двери.
Наверное, он просто испугался. Наверное, не догадался, что там Акиплеша. Неожиданно, л молча, как волк, настигающий жертву, отрок кинулся в угол, выставив нож перед собой, был он слеп и неудержим. Анна лишь успела беззвучно ахнуть…
Шут
— Он мне не чета… я у сарацинов научился.
— Я не могу больше, — сказала Анна. — Я больше не могу…
— Жестокое время, — сказал шут. — Наверно, не было еще такого жестокого века, и я ^жесток… Но я не подл. Понимаешь, я не подл! Я защищаюсь, но не предаю…
Шут подошел к открытому люку и остановился так, что изнутри его было трудно увидеть.
— Будет ли лучшее время? — спросил он сам у себя, глядя вниз. — Будет ли доброе время или всадники смерти уже скачут по нашей земле?
— Будет, — сказала Анна. — Обязательно должно быть.
Шут молчал. Анна почувствовала, как напряглись его плечи и короткая шея. Она сделала шаг вперед, заглянула вниз в подвал. Роман приник к потайной двери, прислушиваясь. Кин сзади.
— Отойди, — отмахнулся от него Роман.
Кин послушно отступил на несколько шагов.
В дверь ударили два раза. Потом еще три раза.
— Я так и знал! — прошептал шут. — Я знал… Надо было бежать к князю!
Роман отодвинул засов, и тяжелая дверь отворилась.
В проходе стоял рыцарь Фридрих. Кольчуга прикрыта серым плащом, меч обнажен.
Роман отошел в сторону.
Рыцарь Фридрих спросил:
— Все в порядке?
— Да, — сказал Роман. — Скорее. Как там у ворот?
— Скоро падут, — сказал Фридрих. — Скоро.
Он шагнул обратно в темный проход и крикнул что-то по-немецки.
Вдруг шут взвизгнул, как раненое животное, и прыгнул вниз, минуя лестницу, с двухметровой высоты, и следующим прыжком он был уже у двери, стараясь дотянуться до засова.
Роман первым сообразил, в чем дело, и схватился за рукоять ножа, и Анне показалось, что он неестественно медленно вытаскивает нож, — и шут так же плавно, как в замедленной съемке, оборачивается, так и не успев закрыть дверь, и в руке у него блестит стилет…
— Кин! — отчаянно крикнула Анна. — Не тот!
Кин обернулся к ней. Глаза кочевника сошлись в щелочки. Голос его был тих, но страшен, и не подчиниться нельзя:
— Уходи немедленно.
Анна сделала шаг по лестнице. Главное сейчас было — объяснить Кину…
— Нажми присоску! Погубишь все!
И Анна, почти не понимая, что делает, но не в силах ослушаться, поднесла палец к шее…
И в этот момент ее охватила дурнота, и все провалилось, все исчезло, бесконечная бездна времени приняла ее и понесла через темноту, сквозь нелепые и непонятные видения: лавина конских морд и копыт неслась на нее сквозь огонь, рвущийся из башен деревянного города, засвистел ветер, донеслись обрывки музыки…
Анна стояла в маленькой холодной комнате теткиного дома. Она держалась за голову, жмурясь от света, и Жюль, склонившийся над пультом, кричал ей, не оборачиваясь:
— Шаг в сторону! Выйди из поля!
Анна послушно шагнула — голова кружилась, она увидела перед глазами шар — как окно в подвал.
Маленький, слишком маленький в шаре шут боролся с Романом, и рука его, зажатая в тисках Романовой руки, дергалась, сжимая стилет. Свободной рукой Роман тащил свой нож и кричал что-то, но Анна не слышала слов.
— Не тот, — сказала она хрипло. — Не тот!
Шут извернулся, и Анна увидела, что стилет исчез в боку боярина Романа, и тот начал оседать, не отпуская шута. В подвал лезли один за другим немецкие ратники. Рыцарь Фридрих занес свой меч… И мелькнул тенью Кин…
— Не тот! — успела еще раз крикнуть Анна.
В тот же момент из шара исчезли двое: Кин и шут.
Меч Фридриха разрубил воздух. И, отбросив его, рыцарь опустился на колени над телом Романа, сделав знак своим, чтобы они бежали наверх. И ратники один за другим начали подниматься по лестнице — шустро и ловко…
Шар погас.
— Все, — сказал Жюль.
— Они где? — спросила Анна.
— Они прошли сквозь нас. Они уже там, дома… Ты не представляешь, как я устал.
— Я тоже, — сказала Анна. — Я тоже устала.
— Спасибо, — сказал Жюль. — Без тебя бы не вылезти.
— Не стоит благодарности, — сказала Анна.
Ей было очень грустно.
— Ты уверен, что он забрал Акиплешу?
— Ты же видела, — сказал Жюль. Он поднял пульт и уложил его в чемодан.
— Они добрались до места? Ты уверен?
— Разумеется, — сказал Жюль. — Что с ними может случиться?
26
Анна проснулась, когда солнце уже склонялось к закату. В комнате было жарко, над забытой чашкой со сладким кофе кружились осы. В комнате стоял дед Геннадий.
— Прости, — сказал он. — Я уж стучал, стучал, дверь открыта, а ты не отзываешься. У нас в деревне не то, что в городе, — у нас проще. Дверь открыта, я и зашел.
— Ничего, — сказала Анна, спуская ноги с дивана. Она заснула одетой. Зашуршала парча.
Анна бросила взгляд на себя — еще бы, ведь она так и осталась в платье польской княжны Магдалены, племянницы короля Лешко Белого, родом из стольного города Кракова.
— Это в Москве так носят? — спросил дед Геннадий.
Анне показалось, что он подсмеивается над ней. Она встала и выглянула в прихожую. Там было пусто и чисто. Дверь в холодную горницу распахнута настежь. И там пусто. Кровать аккуратно застелена.