НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 8
Шрифт:
Несомненно, и Ганюшкин, а в том, что эту луковицу мог изготовить только Ганюшкин, Юрий Васильевич не сомневался, так же, как тот монах, собирал эту конструкцию по частям. Юрий Васильевич вооружился лупой и действительно обнаружил на отдельных деталях сооружения выгравированные резцом номерки и обозначения. И вот тогда, повинуясь инстинкту экспериментатора, Юрий Васильевич капнул несколькими каплями дистиллированной воды на верхушку «луковицы». И тотчас же вся конструкция пришла в движение: створки откинулись, и в центре показалось полупрозрачное, похожее на каплю застывшей смолы тело, Юрий Васильевич осторожно дотронулся до него и почувствовал, что предмет этот упруг, но не тверд… Скорее всего он был похож на кусочек хряща.
А когда взошло солнце, Юрий Васильевич вдруг заметил, что над лепестками «луковицы» заклубился парок… Дотронулся до одного из лепестков — горячий. Юрий Васильевич достал высокий химический стакан, с помощью ниток опустил на дно стакана всю конструкцию, затем достал из шкафа прибор Дюбуа-Реймона, дававший довольно сильные импульсы высокой частоты…
Но оставим Юрия Васильевича за этим занятием.
Пройдут годы, десятки лет… И какими бы успехами ни сопровождались плановые исследования Юрия Васильевича, его всегда влекла к себе странная «луковица» Ганюшкина.
Все вновь и вновь он возвращался к ней, пока многое не стало для него понятным.
Многое, но не все…
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
Свежевыкрашенный катер скользил по Адуну. За рулам сидел старшина Ашмарим, рядом с ним — Федор Никанорович. На заднем сиденье катера расположились Афанасий Петрович и Юрий Ва- сильевич.
— Пригрела бабка сердечного дружка? — сказал Ашмарин, разворачивая катер к далекому мосту. — А сам-то ушел.
— Да, ушел, — подтвердил Федор Никанорович, не отрывая глаз от секундомера, который он держал в руках. — Не надо увеличивать скорость, с такой и иди.
Катер прошел под мостом, и Федор Никанорович остановил секундомер.
— Что ж, сорок пять минут, — сказал он, — Дело ясное.
— Теперь-то куда? — спросил Ашмарин, сбавляя скорость.
— А вон к тому островку, — оказал Федор Никанорович. — Где будка собачьего поста. [4]
Ашмарин выключил мотор, и лодка бесшумно ткнулась в берег.
— Зачем это вы время засекли, Федор Никанорович? — спросил старшина, когда все пассажиры расположились на горячем песке.
4
На некоторых островках Адуна жили сторожевые собаки. Пограничники на катерах объезжали эти «собачьи посты» и подкармливали собак.
— Зачем? — переспросил Федор Никанорович. — Дело серьезное…
— Я ж хотел набавить скорость, а вы не разрешили, — продолжал недоумевать Ашмарин.
— Ты помнишь, Ашмарин, то утро, когда ваши задержали меня на площади? Юрий Васильевич еще был со мной.
— Это когда мы Ганюшкина с лодкой взяли? Так лейтенант же приказал, мне что…
— Вот я все время думал, для чего Ганюшкин к мосту подплывал, к быку привязывался и дурака разыгрывал, что он гражданин из Сан-Франциско и прочее? Вот сейчас я выяснил, в ноль часов тридцать пять минут он был у быка.
— Это точно, — подтвердил Ашмарин. — А в одиннадцать он еще находился совсем в другом месте.
— Да, — сказал Афанасий Петрович, — в одиннадцать мы были в одной комнате…
— Значит, он не случайно поехал к мосту, все, все намеренно, — воскликнул Юрий Васильевич. — Свидетели ему были нужны, что он ловил рыбу.
— А у него в лодке рыбы было порядком, — заметил Ашмарин. — Часа на два лова, если на удочку.
— Рыбы он наловил заранее, — уверенно сказал Федор Никанорович. — Все продумал… Даже записочку на моей машинке отстукал, когда она у него в починке была.
— Вот ведь карась! — сказал Ашмарин и, вскочив на ноги, тревожно огляделся, но Адун был в этот час пустынен, в на островке спокойно шумел лозняк да волновался прошлогодний камыш, стеной поднимавшийся за островом над узкой протокой.
— Эк, попался бы мне, я бы ему припомнил, как тогда нас с Фоминым на кладбище трепал.
Афанасий Петрович повесил свою одежду на колючий куст, под которым Ашмарин аккуратно разливал «Витамин С» по походным стаканчикам. Когда дошла очередь до рубахи, Афанасий Петрович с секунду колебался, но снял и рубаху.
— Что это у вас? — спросил Юрий Васильевич.
Афанасий Петрович резко обернулся к нему. Теперь его обнаженная спина была видна Федору Никаноровичу.
— Неужели отросли? — воскликнул Федор Никанорович.
Афанасий Петрович угрюмо кивнул.
— Как рога у сохатого, — сказал он. — Хоть фабрику строй.
Отростки на спине Афанасия Петровича крайне заинтересовали и Ашмарина. Он поднялся на ноги и осторожно притронулся к ним.
— Крепкие, — вздохнул он удивленно. — Ну, точно крылышки у качки.
— У какой такой качки? — спросил Афанасий Петрович.
— Ну, у этой утки, — пояснил Ашмарин. — Он молча опять протянул руку к отросткам на спине Афанасия Петровича, не тот неожиданно выкрикнул:
— Гам! — и лязгнул зубами.
Ашмарин от неожиданности отпрянул и сел на колючий куст. Афанасий Петрович хлопнул его по плечу и бросился к берегу. Ашмарин побежал за ним, но Афанасий Петрович с разгону вбежал в воду и поплыл, широко выбрасывая руки.
— Вот она, молодость, — удовлетворенно сказала Федор Никанорович. — Только что был полон предчувствий, говорил о смерти, а через минуту — вон он… Афанасий Петрович! — закричал он. — Не заплывай далеко! Слышишь?!
Время на острове текло незаметно. Все было съедено и выпито. Солнце клонилось к синеющим вдали сопкам и ветер все сильнее шумел в лозняке. Афанасий Петрович только что закончил очередную схватку с Ашмариным и, тяжело дыша, нежился на песка.
— Афанасий Петрович, — решился Юрий Васильевич, — а почему вы не такой, как все?
— Как не такой? — удивился Афанасий Петрович. — Вот вопросик.
— Ну, не как все. И эти крылышки у вас на спине, и вообще…
— И вообще… повторил Афанасий Петрович. — Откуда мне знать?… Иногда я и сам думаю; есть что-то, но зачем это мне?