НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 8
Шрифт:
— Момент взрыва вы видели? — спросил Козлов.
— Да, лицо…
— Это Афанасий Петрович Горбунов?
— Несомненно.
— Я привез фотографии, снятые через фильтр, хотите взглянуть? — спросил Козлов, раскрывая портфель.
— Нет, — быстро сказал Юрий Васильевич. — Не нужно…
— Что вы обо всем этом скажете?
— Я их ожидал…
— Вы догадываетесь, что это за аэродром?
— Да, это форт-фляй… Атака четырнадцатого ноября.
Козлов почувствовал, что у него задрожали колени. Непроизвольно присел на стул.
— Да, четырнадцатого… откуда вы знаете?
— Теперь
— И вам все ясно?
— Далеко не все…
— Это вы, Юрий Васильевич? Это вышло из стен вашей лаборатории?
— Да… Но это моя внутренняя уверенность, вот здесь… — Юрий Васильевич смутно белевшей рукой показал на свою грудь…
— Меня интересует… — начал было Козлов, но Юрий Васильевич не ответил. Он сидел перед серым прямоугольником экрана, и картины прошлого одна за другой возникали перед ним с удивительной ясностью. Когда же это началось? Чуть ли не с первых же дней в Рубежанске. Больше двадцати лет назад…
Последуем же за Юрием Васильевичем в то далекое от сегодняшнего дня время. Мы имеем некоторую возможность дополнить его воспоминаниями и теми эпизодами, участником которых он не был. Ну таких добавлений будет очень немного. Итак, мы начинаем…
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
— Лишь бы не трупы… Только бы не трупы! — думал Юрий Васильевич, поднимаясь по крутой каменной лестнице Рубежанского медицинского института.
Вряд ли Козлов узнал бы в этом молодом человеке суховато- го, осторожного ученого, которого он оставил в кинозале наедине с воспоминаниями. Широко ступая через ступени лестницы — иной раз через две — Юрий Васильевич уже миновал третий этаж, как вдруг ему навстречу застучала каблуками девушка в белом халате: она несла деревянное блюдо, прикрытое марлей.
— Привет даме в белом, — взмахнул рукой Юрий Васильевич, отступая в сторону, чтобы пропустить девушку. Но она сделала движение в ту же сторону, что и Юрий Васильевич, и он грудью натолкнулся на блюдо в ее руках. Легкий сквознячок приподнял марлю и… Юрию Васильевичу вдруг стало нестерпимо жарко, ком подступил к горлу… Девушка внимательно посмотрела на Юрия Васильевича и испуганно спросила:
— Что с вами?
— Да, так, ничего… — медленно ответил Юрий Васильевич, пропуская девушку, но та остановилась прямо против него.
— Может быть, вам помочь? Да вам плохо! — затараторила девушка, но Юрий Васильевич вдруг бросился вверх по лестнице, пробежал длинный коридор и, вбежав в лабораторию, быстро повернул ключ в замке. Один раз и второй. По другую сторону двери остался мир медицины, осталось это страшное, страшное, страшное блюда, зиявшее перед его глазами всей полнотой красок: и потрясающей белизной, и нестерпимой желтизной, и бездонной багровостью застывшей крови. Да, на блюде лежал мозг, человеческий мозг, в этом не было сомнения!
А четвертый этаж просыпался. В левом крыле помещалось общежитие студентов, из туалетной комнаты уже доносилось:
«Кони сытые бьют копытами…».А на черной лестнице хлопали чьи-то туфли. Это силач Нападенский выжимал «за локотки» желтоклювых вместо гири. Загудела дверь кафедры гистологии. «Опять Захар ключ потерял, — догадался Юрий Васильевич. — Все, открыл». Мерный топот донесся в открытую форточку: не работу топали военнопленные японцы. Юрий Васильевич выглянул в окошко, увидел ленту асфальта, густую зелень, красный флаг над зданием обкома и надо всем темно-синее безоблачное небо.
Столовая помещалась в полуподвальном этаже, но в этот час дня сквозь небольшие окна било такое ослепительное солнце, что Юрий Васильевич невольно зажмурился.
— Прокофий Иванович, получите блюда, — крикнула повариха в замасленном халате. К широкому окошку поспешил человек настолько странный, что Юрий Васильевич, засмотревшись на наго, столкнулся со студенткой, несущей полные тарелки горячего супа,
Все столики были заняты, кроме одного, за которым важно восседал похожий на мальчика доцент. Юрий Васильевич его уже знал, то есть знал, что это доцент и заведующий кафедрой, и вежливо ему поклонился.
— Садитесь сюда, — радушно указал доцент на стул. — Вам подадут.
— Я уж сам, — сказал Юрий Васильевич, — меня ведь тут не знают.
— Тоня! — начальственно сказал доцент-мальчик. — Подайте нашему новому ассистенту.
Странный человек, получавший свои «блюда», обернулся на голос и посмотрел на Юрия Васильевича.
Доцент, с видимым огорчением расставшись с подливкой, залпом выпил стакан компота и, взглянув на часы, обронил:
— Спешу на вскрытие. Приятного аппетита.
— И вам также, — невпопад ответил Юрий Васильевич.
Странный человек приковылял к его столу и со стуком поставил прямо посредине ведро с кашей, потом так же ковыляя, вернулся к окошку и принес поднос, весь уставленный тарелками. Тарелок было двенадцать. Человек этот казался горбатым, но он не был горбат; он казался низенького роста, но у него был мощный торс и могучие руки. Большая голова, волосы коротко острижены, не густы, черны, с сединой. Лет ему было никак не меньше пятидесяти. Лицо исполосовано рубцами, а правой ноздри и вовсе нет.
— Новенький? — спросил он Юрия Васильевича. — С кафедры физики.
— Да, с физики… Ассистент, — добавил Юрий Васильевич и поймал себя на том, что звучание этого ученого слова все еще приятно для него.
— И сколько положили?
— Еще точно не знаю, — сказал Юрий Васильевич.
— Косую с четвертаком, — дело известное, — заметил его собеседник. — Северные-то тю-тю, сняли.
— А вы что, ждете кого? — спросил Юрий Васильевич, окинув взглядом дымящиеся тарелки.
— Нет, — коротко ответил тот. — Все мое.
Юрий Васильевич принялся за свой суп, а когда поднял глаза, то увидел, что его сосед, вооружившись какой-то огромной ложкой, опустошал с неимоверной быстротой тарелку за тарелкой. Юрий Васильевич оглянулся, думая, что такое чудо не могло не привлечь всеобщего внимания, но все были заняты своими делами, и Юрий Васильевич догадался: для других это не в новинку. Доев суп из последней тарелки, сосед пододвинул к себе ведро с кашей.