Ни слова о магах
Шрифт:
— Вот и правильно. Тише едешь, как известно… Издалека едешь?
— Издалека, — не стал перечить Стас.
— Документы есть?
— Да, пожалуйста. — Стас с неохотой вытащил из внутреннего кармана куртки паспорт, протянул участковому. Тот взял, раскрыл книжечку, долго разглядывал фотографию. Полистал, внимательно изучая штампы прописок.
Стас тем временем осмотрелся.
Бар чистотой не блистал. На бетонном полу белели кляксы плевков, валялись изжеванные бычки, обрывки газет, рыбья чешуя и пивные пробки. Деревянные столешницы были испещрены надписями и рисунками,
— Что, не нравится? — усмехнулся участковый.
— Отчего же, Степан Ильич? Здесь очень даже ничего.
— Ого! Знаешь, как меня зовут. Откуда?
— Слушать умею.
— Понятно, — участковый хмыкнул, вернул паспорт хозяину. Стас несколько расслабился — если документы вернули, значит, задерживать действительно не будут… Хотя— кто знает?…
К столику подошла хозяйка, поставила две стеклянные кружки с шапками густой пены поверху. Спросила:
— Как там наш хряк, Ильич? Не нашли?
— Ищем, Маша… Ищем… Ты рыбки обещала. Принеси, милая.
— Сейчас будет. — Она, вильнув задом, ушла в подсобку.
— Порося у них украли, — пояснил участковый. — Дело завели, да что толку? Где ж его теперь найдешь? Давно уж на шашлык употребили хряка. Однозначно… А кто? Не свои, нет. Свои друг друга знают, у соседа воровать никто не будет. Здесь все на виду… Чужие это, гастролеры. Приходят, тащат, что попало, а мне ищи…
Стас промолчал, пододвинул к себе кружку, дунул на пену.
— А ты, значит, путешествуешь, — предположил Степан Ильич.
— Да.
— Далеко забрался от дома-то своего… Бежишь от кого-то?
— Нет.
— Ну-ну…
Вернулась Маша, бросила на стол две тараньки, хотела что-то спросить у Ильича, но поняла, что разговору мешать не стоит, отошла, встала за своим столом-тумбой, спряталась за кассой, стала пересчитывать выручку, то и дело поглядывая искоса на беседующих посетителей и прислушиваясь к их негромкому разговору.
— И куда направляешься? — спросил Степан Ильич и одним глотком опорожнил почти треть кружки.
— К западу.
— А конкретней?
— Про Зону слышали?
— Понятно… — хмыкнул участковый.
— Что — “понятно”? — спросил Стас.
— Да нет, ничего… — Ильич сделал неопределенный жест. — Так… Приключений ищешь?
— Просто интересуюсь.
— Нечем там интересоваться, — помрачнел участковый. — Люди там пропадают. А нам потом ищи.
— Были там?
— Шустрый ты, парень, — усмехнулся Ильич. — Я и не заметил, как ты меня допрашивать стал… Надолго к нам?
— Думал пару дней подзадержаться, продуктов раздобыть…
— Ага! Раздобыть!
— Купить, — поправился Стас.
— А денег, говоришь, нет.
— Я бы заработал.
— Как? Тренькая на гитаре своей? У нас за это не платят, здесь не Москва, не Питер, метро у нас нет.
— Я уже понял.
— Сколько сегодня накидали?
— Три рубля.
Степан Ильич усмехнулся:
— Негусто, но на половинку буханки хватит. С голоду не помрешь.
Они замолчали, полностью сосредоточившись на чистке
— Свояк у Машки такую тараньку делает! — Участковый вкусно причмокнул, и рот Стаса наполнился слюной. — Ты, парень, пей пиво-то, пей. Я угощаю…
— Спасибо, Степан Ильич.
— Что мне твое спасибо… — буркнул участковый, обсасывая выдранный с мясом плавник.
Посетителей в баре, кроме них, не было. Забежал какой-то парнишка, купил две жестянки пива, пакетик соленого арахиса и сразу же ушел, даже не посмотрев в сторону Стаса и участкового.
— Вот что… — сказал Степан Ильич, когда кружки опустели, а от рыбы осталась лишь чешуя да горстка прозрачных костей. — Парень ты неплохой, вижу, но… — Он крякнул, почесал кулаком нос. — Чужаки мне здесь не нужны. У нас городишко маленький, и ты тут словно блоха на заднице. Даю тебе два часа на все твои дела, и чтоб я тебя больше не видел. Не послушаешься, пеняй на себя— посажу на пятнадцать суток, право имею. И не вздумай прятаться — у меня везде глаза и уши.
— И куда мне теперь? — спросил Стас.
— Это дело твое. Километра через три по западной дороге большая деревня будет, Сидельниково. — Участковый залез в карман, вытащил две купюры по десять рублей. протянул Стасу. — На, бери! Бери, бери, не отказывайся. Не трудовые, халтурные, мне не жалко…
— Спасибо. — искренне поблагодарил Стас, пряча нежданные деньги.
— Нет, я против тебя ничего не имею. Зла на меня не держи… Просто жизнь у нас здесь такая… Болото. Поверху тишь, гладь, красота. А внизу грязь и зловоние. Бросишь камень — трясина и покажет себя: заколыхается, запузырится, вонючие волны пойдут кругами во все стороны. Ты — камень этот и есть. А я здесь для того, чтоб тебя пнуть подальше. Понял?
— Понял, — сказал Стас. — Чего ж не понять?
— Вот и ладно, вот и договорились… И вот еще что — бросай ты свою затею! Нечего тебе в Зоне делать!
— Да я только посмотреть хочу.
— Чего там смотреть? Лес обычный. Сплошной бурелом.
— Вот посмотрю и пойду дальше.
— Балда ты! — беззлобно ругнулся Степан Ильич. — Дубина стоеросовая… Впрочем, как знаешь, дело твое. — Он встал, оправился, пригладил волосы, надел фуражку. Молодцевато козырнул. — Два часа у тебя есть. И будь поосторожнее в нашем болоте.
— Постараюсь, — сказал Стас.
Степан Ильич несколько секунд пристально разглядывал его, словно желая убедиться, что до Стаса дошло все то, о чем они только что беседовали, потом кивнул и направился к выходу. Проходя мимо хозяйки, считающей деньги, он икнул и сказал:
— Запиши на меня, милая. Мелких, понимаешь, нет, а крупные менять не хочется, — он подмигнул. — Но с получки отдам.
— Хорошо, Степан Ильич, — откликнулась Маша.
Участковый ушел, а Стас взял еще кружку пива и добрых полчаса сидел, размышляя, что делать дальше. Безденежным уходить из городка не хотелось — да, за игру здесь много не получишь, но можно подзаработать как-то иначе— кому дрова поколоть, кому покосившийся забор помочь поправить, колодец вычистить, коровью тушу разделать… Но Степан Ильич не шутил — задержись тут больше чем на два часа, и окажешься за решеткой.