Ничего, кроме магии
Шрифт:
– Разве я так сказал? – притворно изумился Ульфиус. Реакция молодого человека его развеселила. – В свое время обязательно разыщем. Плоскость мира, куда я ее отправил, мне хорошо известна. Только мир – нет. Так что найдем, не беспокойся. Со временем.
– Зачем ее было вообще усылать куда-то? – спросил Сергей.
– Может быть, и не нужно было, – раздумчиво ответил Ульфиус. – Но мне не оставалось ничего другого. Приходилось иметь дело сразу со многими объектами и силами. И когда Темный решил утащить ее в свой мир, я мог только изменить направление движения.
На лице Сергея
– Ты же физик, а не какой-нибудь филолог. Могу объяснить еще понятнее. Когда ты ударишь по мячу, остановить сразу его очень трудно. Мяч обладает импульсом и кинетической энергией, которые просто так не погасишь. Нужно большое мастерство, к тому же нет уверенности, что мяч, если ты его сильно схватишь, не лопнет. А вот направить его в другое место, отбить – искусства требуется гораздо меньше.
– Стало быть, ваша магия тоже обладает энергией? – уточнил Лунин.
Ульфиус пожал плечами:
– Греет ли солнце? Течет ли вода? Можно сказать и так Материя и энергия неразделимы. Но на самом деле, в глобальном плане, нет ни материи, ни энергии. Есть только Слово. Идея. Из нее происходит все сущее. Стало быть, нет ничего, кроме магии. – Он потянулся в своем кресле. – Кстати, ты мне напомнил, что совсем не лишним было бы отдохнуть. Во всех этих поединках я потерял много сил. Моря, озера, реки и ручейки энергии… И для того, чтобы без помех выспаться, нам в первую очередь нужно отсюда убраться.
Сергей окинул взглядом разгромленную квартиру. Сервант был обуглен, диванная обшивка пробита пулями, обои испорчены пламенем и выстрелами. На полу растеклась грязная лужа.
– Квартиру надо бы как-то привести в порядок и закрыть. Разграбят все. Особенно если учесть, что Наташи в ближайшее время не будет…
– Прибирать некогда. Потом, – отозвался магистр. – В жилье ее никто посторонний не войдет. Вряд ли кто сможет обойти мою защиту. Дверь откроет лишь она сама.
– Тогда – двигаемся, – предложил Сергей. – Может, ко мне?
– Ну уж нет, – усмехнулся Ульфиус. – Если они и не знают твой адрес, то узнают в ближайшее время. Нам нужно скрыться по-настоящему. Потеряться, но быть рядом с центром событий.
Когда тварь – иначе эту бесформенную мерзость девушка не могла для себя определить – оказалась рядом с ней, Наташа оцепенела от ужаса. А тварь вцепилась ей в руку и проскрежетала что-то гнусное и тоскливое. Пахнуло могильным холодом, и Наташа едва не лишилась чувств – готовилось что-то очень страшное, такое, чего не пожелаешь и врагу. Но фигура магистра Ульфиуса, отражавшего атаку бандитов и противостоявшего той нечисти, что пыталась ее куда-то утащить, выросла, наполнилась ярким волшебным сиянием и приблизилась к девушке. А тварь, вцепившаяся в нее, словно бы уменьшилась и потускнела.
Магистр звонко сказал только одно слово, но слово прозвучало, будто удар большого серебряного колокола. Меч в его руке засиял, нанося удар в самую суть твари. Чудовище взвыло и отлетело – куда-то в дальнюю даль, хотя одновременно вроде бы и осталось в комнате. А сама Наташа стала вдруг видеть все как бы со стороны. В комнате бушевал
Потом перед глазами поплыли круги, начало темнеть. Одновременно на горизонте – если можно сказать, что в том положении, когда вокруг тебя одна тьма, есть какой-то горизонт – возникло неяркое жемчужное сияние. Постепенно оно разгоралось, заполняя все вокруг. Потоки света, словно потоки воды, струились в пространстве, сливаясь и дробясь. Они обтекали руки и ноги Наташи. Казалось, их можно было потрогать.
В какой-то момент свет стал нестерпимо ярким, и оттого еще более прекрасным. Наташа на мгновение закрыла глаза, а когда открыла их вновь, не было ни жемчужного сияния, ни потоков света. Она сидела на ярко-зеленом лугу, поросшем травой, какая бывает только весной. Небо было нежно-голубого оттенка, по нему плыли белые, с легкой розовинкой плоские облака. Большое неяркое солнце опускалось за горизонт, точнее, в лес, что рос за лугом. Ароматы на лугу царили несказанные. Да и неудивительно – только рядом с собой Наташа насчитала больше двадцати видов цветов: желтых, синих, белых и красных, крупных и мелких, самых разных форм.
В густых кустах неподалеку девушка уловила какое-то движение.
– Что это такое? – забеспокоилась она, вскакивая на ноги. – А я в одном халате…
Зелень в последний раз всколыхнулась, и на поляну вышел огромных размеров, наверное, в два раза больше обычного, дымчатый кот. Он посмотрел на Наташу, облизнулся и глубоко и звучно мяукнул.
Побежденная, разбитая физически и морально команда Белоусова возвратилась на хозяйственный двор «Барса». Впечатлениями по дороге не делились – слишком необычно все было. Каждый переваривал увиденное молча. Косой, который догнал-таки своих, постанывал, держась за вывихнутую или сломанную руку.
– Пристрелить бы тебя, чтобы не мучился, – предложил Белоусов, в машине которого ехал Косой.
Громила тут же стих, только изредка скрежетал зубами.
Въехали во двор. Рядовые бандиты разбрелись по своим норам, а Белоусов помчался к Кравчуку – докладывать о происшедшем. Тот сидел за столом за второй бутылкой коньяка и был уже порядочно пьян. Рассудка главарь, однако же, не утратил.
– Наливай, закусывай, Семеныч, – предложил он заместителю. – Пустые вернулись? А друг наш где?
Не похоже было, что отсутствие добычи или Черного очень огорчило Кравчука. Более того, казалось, он чего-то подобного ожидал.
– Расскажу, – ответил Белоусов, жадно хватая бутылку. – Без ста грамм и не расскажешь. Я такого в жизни не видел!
– Верю, верю, – без энтузиазма согласился Владимир Петрович. – Я, Семеныч, еще не в то скоро поверю…
Время от времени повышая и понижая голос от возбуждения, заместитель Кравчука изложил историю, случившуюся с ними на квартире журналистки.