Ничего, кроме правды
Шрифт:
– Так уж и быть, сварю вам кофе, – поднялась я, захватив с собой пустые чашки со стола.
– Ваша доброта безгранична, – хмыкнули мне в спину.
Ладно, посмотрим, чьим будет последнее слово! Жаль, яда на кухне не наблюдалось, а то бы с превеликим удовольствием насыпала в чашки обоим, особенно блондину с глупой чёлкой на голове и не менее глупыми мыслями внутри этой головы. Хотя нет, глупцом этот человек не был, конечно. И он мог очень сильно осложнить мою жизнь.
– Надеюсь, ничего лишнего ты нам не подсыплешь, повариха? –
– Надейся, – буркнула я тихо.
– Что ты там бормочешь, красотка?
– Под руку, говорю, не надо советовать, а то и в самом деле что-нибудь просыплется невзначай.
– Я тебе просыплю, убогая!
– Прекратите уже! – негромко, но увесисто припечатал Оскар, и мы с Шуриком заткнулись.
Перед моими глазами опять мелькнули кадры ночных похождений. Снегопад, бокал с бордовой жидкостью и песня, снова эта песня…
– Опя-я-ять мете-е-ель, и мается былое в темноте-е-е, опя-я-ять мете-е-ель, две вечности сошлись в один коро-о-откий де-е-ень 1 … – фальшиво прогундел Шурик.
1
Песня «Опять метель» (сл. Д. Поллыевой, муз. К. Меладзе).
Надеюсь, никто из двоих, находящихся сзади, не увидел, как дрогнули мои руки и турка чуть не выскользнула из пальцев. Хорошо, что я стояла к ним спиной!
– Не пой эту песню! – раздражённо бросил Оскар.
– Да она у меня весь день в голове крутится, прикинь? Как утром проснулся, и всё бу-бу-бу да бу-бу-бу. Самого задолбало уже!
– Кофе готов!
Я стукнула чашками об стол и с таким же грохотом водрузила стеклянную сахарницу возле брюнета. Шурик вскинул на меня голову.
– Эй, поосторожней, да? – Он моргнул и замер на несколько секунд задумчиво. Я застыла тоже, кляня себя на чём свет стоит. – Слушай, а мне ты сахар не предлагала.
– Забыла.
– Э, нет, подруга, с памятью у тебя полный ажур. Тут что-то другое, только я никак ухватить не могу, что.
Он проследил за рукой Оскара, бросившего в свою чашку шесть кусков рафинада, и нахмурился.
– Я обычно пью с корицей и без сахара, а мой друг любит послаще…
– И что? – я пожала плечами, усаживаясь на табуретку. На всякий случай, на самый её краешек.
– А то! Откуда ты могла об этом знать?
– О чём? Я вас не понимаю.
– Шура, прекрати уже к ней цепляться! Пей, нам ещё дела делать.
– Да ты чё, не понимаешь, Оскар? Сначала она варит мне кофе, добавляет, блин, туда корицу и берёт эту корицу, между прочим, из банки, на которой написано «Соль»! Заметь, человек первый раз в моей хате! А потом…
– Говорю же, остынь. Что-то ты сегодня разговорился.
– Да пойми же…
– Александр! – и таким взглядом чернявый посмотрел на Шурика, что тот умолк, стиснув зубы. Но мнения своего не поменял, я это увидела очень ясно.
Ладно, передышку мне дали, авось, что-нибудь за это время придумаю. Или само рассосётся?
«Не рассосётся», – подтвердил мои сомнения брюнет, метнувший в меня достаточно красноречивый взгляд.
«А это мы ещё посмотрим!» – подумала я мрачно и отвернулась.
В доме напротив вспыхнул и погас свет в окне. Люди мирно смотрят свои сны, в то время как я сижу тут с этими опасными типами, и никто теперь не сможет дать за мою дальнейшую жизнь ни гроша, ни полушки…
– …Но ведь всё хорошо закончилось!
– Я не была бы столь категоричной, – невесело хмыкнула я. – Всё, отбой! Завтра поговорим.
– И всё-таки, как тебе удалось оттуда выбраться?
– Зря меня, что ли, в детстве на акробатику водили? – Я широко зевнула. – А теперь спать и желательно без сновидений…
– Ну это уж как получится, – усмехнулись мне в ответ.
– А не заткнуться ли вам?
Глава 2
Пока я заполняла карту, бабуля не торопясь оделась, разгладила жидкие волосёнки и, сложив руки, уселась в ожидании на стул.
– Елизавета Матвеевна, что-нибудь ещё?
– Ась? – она повернула ко мне правое ухо.
– Я говорю, вы что-нибудь ещё хотите у меня спросить?
– Вроде как нет… – ничего не придумав, с сожалением ответила старушка.
– Тогда не буду вас больше задерживать. Результаты анализов будут готовы через неделю, вот тогда и подойдёте ещё раз.
– Ась?
– Я говорю, через неделю приходите! В понедельник!!
– Зачем так кричишь, деточка, я вроде пока не глухая! – поджала губы бабка и с достоинством поднялась, бормоча себе под нос: – Поскорей бы уж Наташа выздоровела…
– Да-да, конечно, – хмыкнула я, вновь утыкаясь в записи. И, не поднимая головы, громко крикнула в открывшуюся дверь: – Следующий!
Бабка вышла, в кабинет прошёл другой пациент, а я продолжала писать. Самым муторным в своей работе я считала эту нудную писанину, которая мне даже по ночам снилась. Вот то ли дело в столичных поликлиниках, где всё давно уже оцифровано, только знай щёлкай себе пальчиками по клавиатуре да вноси нужные данные по шаблону. Впрочем, компьютеры я тоже не особо жаловала…
– Садитесь, – не поднимая глаз, махнула я рукой на стул. – Одну минуточку…
– Да хоть две, я теперь никуда не тороплюсь! – усмехнулся новый посетитель, усаживаясь, и я резко вскинула голову. Шурик, будь он неладен! И как только он меня нашёл?!
– Здравствуйте, дорогая Стрелецкая Софья Павловна!
– И вам не хворать, Шахов Александр Михайлович, – хмуро ответила я.
– Опаньки, – он ещё шире улыбнулся. – Один-один. Неплохо подготовилась, Софья Пална. Но не на пятёрку, согласись?