Ничего личного
Шрифт:
Видно было, что герра Бильфингера разговор порядком утомил, и я решил, что пришла пора прощаться.
— Спасибо, Уолтер, за содержательную беседу, — поблагодарил я. — Вы смогли меня заинтересовать. Если позволите, то я как-нибудь к вам еще наведаюсь. Когда проверю вашу информацию о масонах и прочих эзотериках.
Он усмехнулся и погладил свою блестящую лысину.
Когда мы уже сели в машину, Захар спросил:
— Ну как? Зря съездил?
— Не знаю, Зак, не знаю, — я и в самом деле пока даже не "видел".
— Я тебе еще одного старикана хотел показать. Здесь недалеко — в Цюрихе.
— Зак, нам пора возвращаться. Послезавтра свадьба у Эми, да и в Вашингтоне что-то наклевывается. Бригли собирает
Майцев ненадолго задумался.
— И в самом деле, наверное, нужно там показаться. Ладно, я тебе сам расскажу. Завтра, в самолете.
Мы переночевали в гостинице, и утром поехали в Больцано — в ближайший аэропорт. А через три часа мы уже вышли из самолета в городском аэропорту Рима — Чампино. Потом был короткий переезд вокруг итальянской столицы в городок Фьюмичино, и уже оттуда мы вылетали в Чикаго на "Джамбо" — 747SP "Амэрикен Эйрлайнз".
Всю дорогу от Тироло до Фьюмичино я читал подаренную мне книгу и история первых лет моей страны открылась мне совершенно с другой стороны: здесь не было места трудовым подвигам, чудесам энтузиазма и всенародного единения. Эта история была написана языком денег: кто, кому, сколько дал, кто и как их использовал, когда вернул и в каком объеме. И выглядела эта история вовсе не так красиво, как меня учили в школе. Назывались имена забытых воротил, у которых молодая советская республика занимала деньги: Фаркуар, занявший коммунистам в 27 году 40 миллионов долларов — в три раза больше, чем дала вся программа гособлигаций, Фриман, предоставивший 50 миллионов под зерновое обеспечение, вездесущая "Стандард Ойл" предоставившая 75 миллионов в обмен на поставки бакинской нефти — их было много, именованных доброжелателей.
В общей сложности назанимали за несколько лет больше двух миллиардов долларов — для страны, продававшей на внешнем рынке ежегодно продукции всего лишь на 400 миллионов — это были огромнейшие деньги.
А с учетом того, что все, построенное в те годы, было ориентировано на внутреннее потребление, становилось совершенно непонятно — чем молодые коммунисты рассчитались с буржуинами? Где взяли валюту в условиях многоразового падения мирового спроса и цен на зерно? Как расплатились по всем долгам за какие-то три–четыре года? Сплошные необъяснимые загадки. Если, конечно, верить этому американцу.
Едва мы уселись в удобные кресла салона первого класса — Захар настоял на этой колоссальной трате денег — самолет взлетел. Сказать честно, он часто казался мне транжирой, но потом я быстро понимал, что траты им сделанные — оправданы.
"Джамбо" мог предложить для пассажиров первого класса практически одноместные каюты — выгороженные кабинетики, в которых кресло легко раскладывалось в кровать, с удобными столиками, с телевизором и видеомагнитофоном. Все было комфортно, мягко и спокойно — стоило раз в десять дороже, чем обычный пассажирский билет, но для часто летающих занятых людей, которым всегда нужно быть свежими, подходило однозначно. И я решил больше не упрекать Захара за подобные траты — он уже налетал больше полумиллиона миль.
Алекс разместился в салоне бизнес–класса этажом ниже.
— Ну, стало быть, слушай! — Захар не желал медлить ни секунды, нарисовавшись в моей каюте сразу, как только разрешили отстегнуть привязные ремни. — В то время, когда мы с тобой глазели на Гавану, из Москвы в Цюрих приехала ответственная комиссия во главе с заместителем председателя правления Внешторгбанка Макеевым, имени–отчества не помню. Никогда не догадаешься о причинах ее появления и об итогах работы!
— Не темни, Захар, я уже все знаю, — осадил я его зазнайство. — Давай подробности.
— Тогда ты знаешь, что был такой период в мировой торговле, когда ценами на рынке золота манипулировал Советский Союз?
— Цены на золото определяют банки Ротшильда, — сказал я. — Пять
— Нет, не тогда. Давай, я начну с самого начала? Только вот закажу чего-нибудь выпить.
— Мы потихоньку становимся алкоголиками.
— Ага, — радостно согласился Майцев, — станешь тут алкоголиком.
Он переговорил о чем-то с появившейся стюардессой и вернулся ко мне.
— Про Ротшильда ты верно сказал, но в те времена у него были конкуренты — швейцарские банки UBS, Credit Suisse и Swiss Bank Corporation. Скинувшись по 65 тонн золота, они влезли на рынок и стали согласованно торговать. А двести тонн золота — это уже серьезно даже для Ротшильда. Разовая интервенция таких размеров способна очень сильно поколебать курс.
Появилась стюардесса, и постоянно улыбаясь, расставила на столе посуду, закуски и бутылку двенадцатилетнего скотча Cutty Sark.
— Решил попробовать, что там варят шотландские конкуренты Келлера, — подмигнул мне Майцев, а когда стюардесса удалилась, налил сначала в мой тумблер ( американский вариант стакана для виски), потом в свой золотистой жидкости и продолжил: — У Советского Союза было гораздо больше организаций, работающих за рубежом, чем об этом принято распространяться. И одной из таких контор был некий "Wozchod Handelsbank", устроившийся в Цюрихе в 1965 году. Небольшой такой банк с уставным капиталом всего лишь в десять миллионов швейцарских франков, через который Советский Союз и другие "сосиски сраны", — спародировал он Брежнева, — собирались налаживать взаимодействие с миром капитала. И вскоре после открытия приехал из Москвы в этот банк новый директор по валютным операциям — Юрий Юрьевич Карнаух, сосланный в Цюрих с поста начальника валютно–финансового управления Внешторгбанка СССР. Какое-то время входил в курс дел, а потом случилась оказия — Советскому Союзу понадобились деньги, валюта. В Швейцарию прилетел зампред Внешторгбанка Трускавец… нет, Трусевич! С прямым заданием от Косыгина получить у швейцарцев кредит под залог восьмидесяти тонн золота! Было это где-то в семьдесят первом…
Мы чокнулись стаканами, выпили.
— Так себе, — скривился Майцев. — Пивали и получше.
— Мягенько, — я был с ним не согласен. И меня уже долгое время мучил один вопрос: — Зак, а что ты делал в Сан–Ремо?
— Хе, — хмыкнул Майцев. — Этот старый конспиролог Уолтер — большой любитель итальянской песни. Я нашел его там.
Он налил еще.
— Но у швейцарцев были свои резоны и давать кредит они не захотели. А пожелали купить это золото. И Карнаух убедил Трусевича и Косыгина такую сделку провести. Советский Союз и до того продавал золото, но велась эта торговля через американцев по фиксированным ценам — как и полагается государственным органам. Но с 1968 года появился еще и плавающий курс — то самое детище Ротшильда — для частных организаций. Государства торговали золотишком между собой по фиксированным ценам, а частники — по курсовым. И если для каких-нибудь французов было затруднительно быть и государственной и частной структурой, то для СССР в этом не было никаких сложностей. И Карнаух начинает продавать золото швейцарским банкам. Оно прибывает партиями по семь тонн. Как его везут — отдельная история, ухохочешься!
— Что смешного в перевозке золота?
— В той перевозке — все смешно. Слитки складывали в рейсовые самолеты Москва–Цюрих прямо под пассажирские сиденья. Люди летели в Швейцарию сидя на золоте. Представляешь степень срочности и головотяпства? Ладно бы это случилось пару раз, но в том-то и дело, что даже когда торговля золотом была поставлена на поток — никто не удосужился поменять схему доставки!
Я знал, что Захар не лжет, и мне стала понятна легкость, с которой мы получили деньги у Павлова. Похоже, старые коммунисты были теми еще авантюристами.